Обильно распыляя «карболку» на стол и в воздух, Элайза продолжала рассматривать обращенные на нее лица. Она заметила двух новых студентов, сидевших рядом, – у обоих одинаково густые рыжие волосы, – и вспомнила, что это братья, приступившие к занятиям сегодня утром. Потом краем глаза увидела одинокую фигуру, привлекшую ее внимание. Мужчина сидел на верхнем ряду амфитеатра, в стороне от прочих. Высокий, в темном сюртуке со сдержанным, но элегантным воротничком и серебряными пуговицами. При нем была черная трость, на которую он опирался обеими руками, упершись ею в пол перед собой. Даже в душном амфитеатре он предпочел остаться в плаще и цилиндре, шелк которого поблескивал в газовом свете. Элайза сразу поняла, что он на нее смотрит. Не как другие, лениво, рассеянно, а пристально. Внимательно. С большим интересом. Она попыталась отрешиться от внезапного ощущения беспокойства, охватившего ее, и с облегчением увидела, как открывается дверь операционной. В зал вошел Филеас Гиммел, преподаватель Королевского колледжа хирургии, а за ним санитар вкатил несчастного пациента.
Доктор Гиммел был из тех людей, кто вызывает уважение, не стремясь к этому. Он производил впечатление человека увлеченного, человека, чье профессиональное рвение было безграничным, а желание делиться с другими мудростью – подлинным. Еще у него плутовато блестели глаза и всегда была наготове улыбка, унимавшая волнение многих студентов и пациентов. Когда великий человек занял свое место в центре амфитеатра и обратился к присутствующим, словно они были публикой в театре совсем иного рода, воцарилась почтительная тишина.
– Господа! Как я счастлив видеть столько воодушевленных и внимательных лиц. Сердце мое исполняется радости при мысли, что столь прекрасные молодые люди ощутили в себе призвание прийти сюда и обучиться всему, что может предложить медицинская наука. Однажды некоторые из вас, если будет на то воля Божья, будут стоять на этом самом месте, на пороге между жизнью и смертью, куда должен ступить всякий хирург. Ради этого мгновения я прошу вас сегодня серьезнейшим образом сосредоточиться, господа. Поскольку когда оно придет, вы будете стоять здесь в одиночестве. Ответственность за пациента ляжет на ваши плечи, как бы умело вам ни помогали.
Он сделала паузу и взглянул на Элайзу.
– Все, что будет у вас при себе, – это знание и опыт, которые вы получите в процессе обучения. Я могу научить лишь тех, кто хочет учиться, господа. Учение требует смирения. Вы должны быть готовы признать свое невежество. Должны позволить наполнить себя жизненно важными знаниями, которые придут к вам посредством умения и самоотдачи тех, кто прежде вас прошел долгим путем просвещения.