– Одержимости, вот как? Ты так это видишь? Возможно, ты права. Я не собираюсь отдавать то, что принадлежит мне по праву. Что мне задолжали. Что ты обещала.
– Я ничего не обещала.
– Ты знала условия сделки, Бесс; не притворяйся, что нет. Я предложил тебе силу, и ты ее взяла. Это было твоим решением, помнишь?
– И за это решение я расплачиваюсь. Не проходит ни дня, чтобы я не пыталась все исправить, использовать свой дар во благо другим. Лечить. Прекращать страдания больных.
– Прошу, Бесс, допусти, что у меня чуть больше здравого разумения и я чуть лучше понимаю твою натуру. Ты можешь пытаться себя убедить, что ты не такая, как я, что ты – святая на службе угнетенных и нуждающихся. Я это и раньше слышал. Я тогда не поверил и не верю сейчас. Правда в том, что мы с тобой одинаковые.
– Нет!
– Да, совершенно одинаковые. Мы не хлипкие белые ведьмы, заботящиеся о травах и зельях. Мы бессмертные чародеи, Бесс; мы преодолели смерть темными искусствами. Та же сила, что поддерживает во мне жизнь, питает и тебя.
– Нет! Ошибаешься!
– Да! Ты это знаешь. Чувствуешь. И более того, дорогая моя, мучающаяся Бесс, ты этого хочешь. Так же, как когда-то хотела меня.
– Неправда!
Я решилась бежать, но лейтенант сотворил вихрь, который закружил меня, так что я не могла двинуться вперед. Когда наконец воронка отпустила, я рухнула на пол. Подняла глаза и увидела, что фигура Мейдстоуна начала размываться. Его черты, казалось, сперва исказились, а потом растаяли, и в них уже нельзя было узнать человека. Он превратился в пульсирующий, вращающийся сгусток света и энергии. Миазм этот горел рыжим и дымно-красным цветом. Потом я различила мелькание плоти, крови, костей – и вот передо мной стояло новое существо, полностью оформившееся, плотное и осязаемое, как обычный человек. Гидеон. Он не изменился с тех пор, как мы жили вместе, когда я была еще девочкой. Гидеон. Наделенный той же злой силой, той же завораживающей аурой, той же яркой внешностью, что когда-то отталкивала и притягивала меня. С трудом я поднялась на ноги.
– Я тебя не хочу! Никогда не хотела!
– Ты же знаешь, что это ложь. Или, может быть, ты забыла. Не помнишь, Бесс? Не помнишь, как томилось по мне твое тело? Как мечтала, чтобы я пришел к тебе ночью? Как лежала без сна в постели, желая, чтобы я к тебе прикоснулся? Не помнишь?
– Ты меня околдовал. Я была не в себе.
– Напротив, ты была больше в себе, чем когда-либо до или после того. Зачем бороться с истинной природой? Со своей судьбой? Ты ведь знаешь в своем смятенном сердце, что мы предназначены друг другу.