– Скажи, Бесс, как, по-твоему, я могу тебя защитить? Ты думаешь, эти шаткие деревянные стены остановят твоих преследователей? Считаешь, они станут слушать, если я скажу, чтобы оставили тебя в покое?
– Не знаю. Я не думала.
Гидеон склонился, упершись ладонями в стол прямо напротив Бесс. Подался вперед, так что его лицо оказалось от нее всего в паре дюймов.
– Тогда начинай! Мне ни к чему девица с путаницей в голове, которой не хватает ума себя защитить. Я смогу тебе помочь, только если ты покажешь, что справишься.
– Я буду стараться изо всех сил.
– Будем надеяться, всех твоих сил окажется довольно.
Он медленно распрямился, не сводя с нее глаз.
– Жаль, если такую прелестную шею изуродуют ссадины от петли. Твоя мать прислала тебя сюда, потому что хотела, чтобы ты узнала то, что знала она. И более того, она прислала тебя, чтобы ты стала моей ученицей. Та сила, что спасла тебя от страшной чумы, снова тебе поможет, Бесс. Но назад пути не будет, заруби себе на носу. Ступив на этот путь, ты уже не сможешь вернуться туда, где прежде жила на этой земле. Ты изменишься навсегда.
Бесс почувствовала, как пересохло во рту, но заставила себя говорить.
– И какую цену я должна заплатить за помощь? – спросила она.
Гидеон покачал головой и позволил себе слегка улыбнуться.
– Об этом пока говорить не станем. Довольно для одного вечера. Спи, а с утра начнем всерьез. Я должен присмотреть за угольными ямами. Можешь расположиться на кровати.
Он снял с крюка шляпу и направился к двери.
Бесс резко вскочила.
– Вы что, хотите, чтобы я заключила сделку вслепую?
Он помолчал, положив руку на щеколду, потом заговорил, не оборачиваясь:
– Не в твоем положении заключать сделки, девочка. Ты примешь то, что я предложу, и не станешь спорить об условиях. Потому что если ты этого не сделаешь, ты нарушишь слово, данное матери. И еще, если ты этого не сделаешь, ты наверняка будешь качаться на ветру под Деревом Висельников, совсем как она.
Следующие два дня и две ночи пролетели вихрем странно звучащих имен и незнакомых слов. Гидеон показывал ей книги, подобных которым она прежде не видела. Большей частью они были не на латыни, английском или французском – и вообще ни на одном из языков, которые она могла бы опознать. Он заставлял ее повторять причудливые слова снова и снова, пока она не выучила их, а язык у нее не распух от запинаний на незнакомых звуках. Гидеон был суровым учителем: не позволял Бесс ни передохнуть, ни перекусить, пока не убеждался, что она выучила то, что он хотел ей преподать. Девушке, если на то пошло, было невдомек, к чему все эти непроизносимые созвучия. Однако она понимала, что Гидеон считает их очень важными, и быстро усвоила, что он ничего не станет объяснять, пока не сочтет, что настал подходящий момент. Иногда они занимались за столом в доме. Иногда бродили по темным уголкам леса. Временами Гидеон выводил Бесс во двор, и она упражнялась, пока он возился с угольными ямами. Девушку это зачаровывало. За работой Гидеон пел низким, неожиданно мелодичным голосом, всегда одну и ту же песню. Всегда «Зеленые рукава».