На упреки старика его спутник отвечал, как всегда, невнятным бурчанием.
Они миновали залы североамериканской экспозиции, стенды с фотографиями индейцев сиу и дакота, стеклянные витрины, посвященные индейскому рыболовству и земледелию…
Все было спокойно. Слегка поскрипывал паркет, и шарканье ног отдавалось в дальних уголках музея едва слышными шорохами, где по стенам скользили неясные тени.
– Я понимаю тебя, – вздыхая, говорил сторож своему спутнику. – Люди часто не могут смириться с потерей. Но, согласись, твоя настойчивость переходит границы. Твои надежды ни на чем, по сути, не основаны. Разве кто-то в мире сможет изменить положение вещей? Что скажешь?
Собеседник сторожа откликнулся тяжелым свистящим вздохом. Его давно приучили не вступать в споры, да он и сам не любил их.
Вместе они вошли в зал японских коллекций и, мельком взглянув на традиционные костюмы, статуи и прекрасные веера, остановились возле деревянного столика-витрины.
– Наверное, ты прав. И самый простой путь отыскать твою потерю – повернуть время вспять. Если бы мы это могли… Посмотри-ка сюда.
Сергей Иванович наклонился и легко постучал подушечкой указательного пальца по стеклянной крышке витрины.
– Из посетителей сюда никто не подходит. Что интересного в потемнелом куске латуни? Странные рисунки и скопище зубчатых колесиков не возбуждают у людей любопытства. Этот механизм – сякудокэй, «часы длиной в один сяку».
Они начинают отсчитывать дневное время от часа Дракона, а заканчивают часом Зайца, временем пробуждения. Ты слышал, что говорят ученые о связи пространства и времени? Ничто в мире не может представить наглядно эту таинственную взаимосвязь – только эти часы. Если завести сякудокэй бронзовым ключом, прочный шнур, скрученный из натурального шелка, который соединяет части механизма, начнет сдвигать вот эту планку на горизонтальном циферблате, а скрытый внизу колокольчик будет отбивать часы. И день закончится, когда указатель пройдет всю отмеренную временем единицу пространства в один сяку.
Высокий и молчаливый спутник сторожа подошел к витрине, наклонился и постучал тоже по стеклянной крышке. Руки и ноги его, чрезвычайно худые, белели в полумраке, а верхняя часть фигуры скрывалась в тени, и выражения его лица сторож разглядеть не мог. Но он давно знал и понимал своего спутника лучше других.
– Хочешь завести часы? – спросил сторож. – Это бесполезно. Заведя часы, мы сдвинемся всего лишь на один сяку назад. А один сяку вмещает только один день. И подумай, где мы окажемся? Ведь нет никакой гарантии! Время же относительно. Я уверен, что ты и сам много раз это чувствовал: существует одно тягучее и долгое время, когда мы больны, либо мучаемся от гнева, раздражения, или в ссоре… И есть совсем другое, летучее и быстрое, как солнечный ветер, время, которое проводишь, занимаясь любимым ремеслом или с человеком, которого любишь, – время счастья. Раньше люди хорошо различали дневные и ночные часы…