Я от такого подхода еще больше прифигел. А он разъясняет:
– Могила эта заброшенная, родственники человека, который тут похоронен, в революцию сгинули. Последний внучатый племянник во Франции умер. Ну и кому нужно, чтоб этот орден в земле гнил? Не стесняйтесь, Максим, берите. Через сотню лет гробы здешние так сгниют, что от них и следов не останется, а земля есть земля. Считайте, что вы как археолог эту штуку нашли.
– Археолог? Угу. Ну а вы-то как?
– А у меня другой интерес, – смеется тихушный интеллигент. – Тхи-пси-пси-пси!
Подумать бы мне тогда тупой своей головой – какой такой интерес может быть у подобного типа? Так нет – на блестяшки пырился!
…Этот самый Лев Георгиевич подсказал мне человечка в одной антикварной лавчонке – сдал я ему орденок, а он мне деньжищ через пару дней отвалил столько… Короче, на этом я и сломался.
Действительно, думаю: ну на черта покойникам драгоценности?! Не фараоны небось. В загробной жизни не понадобится. А мне сейчас как раз сгодится. Пока в стране такой бардак. Уж лучше мертвых грабить, чем как эти вонючие коммерсы и братки – из живых все соки давят.
Короче говоря, с этим Львом Георгиевичем устроили мы на пару нехилый бизнес. Копали везде, по всему Питеру. И за городом тоже, бывало.
В Мартышкино копали – там на местном кладбище, между прочим, мумий полно. Откроешь гроб – а покойник внутри свеженький, будто только вчера зарыли. Ну, по платью или по костюму, конечно, сразу отличишь, где восемнадцатый век, а где – поколение пепси.
До старых кладбищ никому особо дела нет. На Лютеранском вон народ давно уж мраморные плиты домой таскает, не то что поковыряться в земле.
В таком деле только две трудности – в архивах документы на правильную могилку отыскать. И браткам на глаза не попасться. Они свои криминальные трупы часто на кладбищах зарывают. Да и менты тоже, случалось, пошаливали… Ну а мы с «тихушником» моим и от тех и от других старались подальше держаться.
Копали потихоньку. Не орден – так колечко, не колечко – так монеты, но что-нибудь почти всегда есть, хоть даже серебряные замочки на гробе. Особенно если могила знатного богача.
Дело так хорошо пошло – образовался у меня стабильный, вполне солидный доход. Лариска даже пожалела, что ушла от меня. Хотела вернуться. Да я не позволил. Она ведь во все нос сует, а мне оно надо? Не хотел я, чтоб кто-нибудь знал, как я себе на жизнь промышляю.
Ну так вот, поначалу я даже радовался своим успехам на грабительской ниве. А потом, когда первый угар прошел, начал за своим «тихушником» примечать… Он ведь говорил поначалу, что, мол, клад Леньки Пантелеева ищет.