На войне я не был в сорок первом... (Софронов) - страница 27

— Что вы, ребята! — ужасается Мишка. — Я должен репе­тировать и репетировать. Ведь он — профессор! Я же сяду в лужу. Вот через месяц — другое дело.

— Через неделю! — отрывисто произносит Сашка. — И ре­петировать, Мишук, будем вместе. Я с тебя сто потов спущу.

— У меня же совсем не поставленный голос, — с жалкой улыбкой говорит Мишка, — я же ди-ле-тант...

— Очень много воображаешь о себе, — не совсем логично заключает Воронок.

— Ты брось эти иностранные словечки,— добавляю я,— про­фессор назвал тебя соловьем. Я это собственными ушами слышал.

— Ну хорошо, — сдается Мишка, — через неделю так через неделю.

Но на следующий день выясняется, что у Мишки в самом деле пропал голос. То ли он застудил горло, то ли просто пере­волновался при встрече с профессором, но голос у него начисто исчез.

Мы потащили Мишку к медсестре. Она нажала на его язык большой ложкой, словно рычагом. Мишка выпучил глаза. Мне казалось, что от растерянности и ужаса он вот-вот проглотят эту ложку.

— Горло чистое, — недовольно сказала сестра, — все вы любите посимулировать.

— Да нам не надо справку, тетя, — сказал Воронок, — ему петь надо. Перед профессором.

— В мирное время в таких случаях рекомендовали прини­мать сырые яйца, — деловито сказала медсестра и стала поло­скать руки под краном. Наверное, ее не взяли на фронт из-за вредного характера. Смеется она, что ли? Где мы сейчас доста­нем сырые яйца?

— Эх, если б мы жили в деревне! — мечтательно произнес Воронок.

— По карточкам только яичный порошок выдают, — под­твердил я.

Мишка сидел с обреченным видом, забыв закрыть рот.

— Так вот пропадают таланты, — мрачно сказал Воронок,— из-за каких-то несчастных куриных яиц. Закрой рот, дружище Мишук. Мы уже видели, что зубы у тебя в идеальном порядке.

Потом мы долго сидели в Мишкиной комнате, время от вре­мени говоря ему:

— А ну, попробуй...

— А-а-а-а...

Сашка морщился.

— Испорченный патефон. Ты, Мишук, просто внушил себе, что у тебя пропал голос. Самовнушение — страшная вещь.

В дверь постучали.

— Войдите, — сказал Сашка. На пороге появилась медсестра.

— Ну как — так и не запел?

— Не запел, — одновременно ответили мы. Медсестра положила на стол кулек.

— Пять штук, — сказала она хмуро, — отоварила вчера кар­точки. Как на счастье, давали яички.

— Тетя, вы ангел! — завопил Воронок.

— Я ведь тоже когда-то мечтала петь. Не получилось.

Мы все смотрели, как Мишка Румянцев пил сырые яйца.

В моем довоенном представлении это была страшная гадость. Как варёный лук. Но теперь я уплетал лук за милую душу. И в сыром и в вареном виде. От яиц я, пожалуй, тоже не отка­зался бы. Но бог, к сожалению, не дал мне певческого таланта.