– Ты с какой палаты?
От неожиданного раскатистого эха, звонко пронесшегося по коридору, чуть не грохнулась на пол. Обернувшись, увидела в конце коридора маленькую фигуру женщины. Она грозно уперла руки в бока и стремительно приближалась.
– Туалет, – прохрипела я в качестве оправдания.
– Туалет в палате.
Она ловко подхватила меня под руки и вернула обратно. Я прошла этот путь с таким трудом, а женщина со мной в охапке преодолела за считаные секунды. Я была невесомой. «Похудела, – пронеслось в голове, – это хорошо». Внезапно вернулось чувство голода, напоминая голодным урчанием о том, что ела я бог знает когда. В прошлой жизни.
– Где я?
Я схватила женщину за руку.
– В больнице.
Она собиралась уходить.
– Где Славик?
– Кто-кто?
– Мужчина, который был со мной во время аварии.
Я ее не отпускала, чувствуя, что теряю силы. Она равнодушно пожала плечами:
– Тебя привезли одну.
– Дайте мобильный, мне надо позвонить.
Голос хрипел, пальцы разжимались, я чувствовала, что она ускользает. Моя последняя надежда ускользает.
– Утром будет врач, и он решит.
– Пожалуйста.
Из глаз покатились слезы.
Она нахмурилась, постояла рядом и нехотя вынула из кармана телефон.
Танькин номер знала наизусть. Каждая кнопка казалась свинцовой. Совершить десять таких нажатий сродни десятикратному поднятию штанги. Слезы катились по щекам. Когда в трубке услышала знакомое «Аллё», протянула женщине телефон и прохрипела:
– Адрес.
– Я вас предупреждаю, посещения запрещены. Завтра будет доктор, он осмотрит пациентку и решит, возможно ли посещение в ближайшее время, – затараторила она в трубку.
Но Танькин звонкий голос уже рвался из динамиков, требуя назвать адрес больницы. Я знала, кому позвонить в такой ситуации.
Откинувшись на подушку, кивнула женщине в качестве благодарности и отключилась.
* * *
– Меркулова, ты?
В комнате было темно, и только неясным светом горела лампа на прикроватной тумбочке. Я повернула голову в сторону голоса.
– Танька…
– Тихо. Молчи. Хотя… у меня столько вопросов. Говори!
– Где я?
– В больнице. Не волнуйся, скоро выпишут, с доктором я уже договорилась. Серьезных травм нет, сотрясение без ушибов головного мозга. Временные провалы в памяти, несвязная речь – это все, что тебе грозит. Хотя, знаешь, – она улыбнулась, – для женщины это очень и очень полезное приобретение. Помнишь, Эстер всякий раз перед Луисом Альберто память теряла, когда ей надо было? Вот стерва. Настоящая женщина! Ты знаешь, я бы могла ее сыграть.
– Танька…
Я улыбнулась. Она испуганно воскликнула:
– Не надо, не напрягайся. Знаешь, бог с ней, с памятью. Моя бабка после дедовой контузии с ним еще пятьдесят лет прожила. Потеря памяти в этом случае ей всегда на руку играла. А вот что с лицом будем делать?