– Конечно…
Владимир вернул книгу через несколько дней. Он просто подошел к Наташе перед уроком и, словно ничего не случилось, положил ее на парту.
– Спасибо, я прочитал.
– Но я отдала насовсем, – растерялась Климова.
– Не решай за меня, Нат. Я спорил с Марго, а не с тобой.
Кравченко круто развернулся и направился к прихорашивавшейся Ритке.
– Держи, – сказал он, доставая из кармана синенькую коробочку духов.
– Ой, какая прелесть, – всплеснула руками Озерцова и, не заботясь о том, что ее слышит весь класс, звонко воскликнула: – Так значит, ты все-таки мне проспорил? А ведь я тебя предупреждала, помнишь? Я знала, я всегда знала, что наша Натали – стойкий оловянный солдатик и никогда не подведет подругу.
– Я все помню, Марго. Честно признаю, я действительно проспорил, этого, надеюсь, достаточно.
– Да… Подожди, – вдруг спохватилась Ритка, распаковывая духи. – А как же тогда понимать Наташкины слова?
– Понимай как хочешь, – досадливо бросил Владимир и, обращаясь не столько к Марго, сколько к притихшему классу, продолжил: – Спорить-то я спорил, а в дураках оказался сам. Это не она, а я втрескался в нее по уши и теперь готов бегать за ней как собачонка. Есть еще вопросы?
По рядам пронесся удивленный ропот и стих. Наташе показалось, что она ослышалась, но завистливые взгляды девчонок и восхищенные ребят говорили об обратном. Марго ошарашено уставилась на соперницу:
– Ну спасибо тебе, подружка, удружила…
А Володька обернулся к Наталье и открыто спросил:
– Теперь-то мы можем с тобой встретиться и спокойно поговорить?
– Оставь меня в покое, – твердо отчеканила Наташа, собирая в кулак жалкие остатки воли, чтобы не разреветься белугой. – И не смейте мне больше звонить, ни ты, ни Марго, – добавила она, запихивая в портфель разложенные учебники.
– А я-то тут при чем? – услышала она капризный голос Озерцовой, уже выскакивая из класса.
Володька метнулся вслед, едва не сбив с ног входящую в кабинет химичку.
– Кравченко! Климова! Вы куда, урок начался… Ребята, объясните, что происходит?
– Да что объяснять, Галина Михайловна, весна, любовь… – сказал кто-то.
Он догнал ее уже в коридоре на первом этаже. Грубо схватив за руку, оттащил к раздевалке, подальше от любопытных глаз:
– Наташк, нам надо поговорить…
– Зачем ты устроил весь этот цирк? – ее глаза метали молнии, а голос звенел от гнева и слез.
– Извини, я не хотел тебя обидеть. Это не цирк.
– А как назвать то представление, которое ты устроил в классе? Ты обо мне хоть немного подумал?
– Это не цирк, – упрямо повторил Владимир. – Я только о тебе и думал все эти дни… Наташ, я люблю тебя.