– Что?!
– Что слышала.
– А ты меня спросил? – растерялась она.
– Вот я и спрашиваю…То есть говорю тебе.
– Я не верю ни одному твоему слову!
– И что мне сделать, чтобы ты поверила? Спеть под окном серенаду или броситься с крыши? Представляешь записку «В моей смерти прошу винить Наташу К.»…
– Это не смешно.
– А я вовсе и не смеюсь. Решай, одно твое слово…
– Ты сумасшедший.
– Наверное… Нат, пойдем отсюда на улицу, что ли. Или в класс давай вернемся, мне по химии надо пару исправить, я предкам обещал, а то наша колба грозится в четверти трояк выставить. Да и по истории у меня полный завал. – Он взял ее под локоть и потянул. – Пойдем.
– Володя, ты возвращайся на урок, – Наташа высвободила руку и отстранилась.
– А ты?
– А я пойду домой. – Перехватив его отчаянный взгляд, она пояснила: – Пойми, мне действительно надо побыть одной.
– Ты что, разговоров боишься? Да пусть они только попробуют что-нибудь сказать!.. Ладно, плевать на эту химию…
– Я никого и ничего не боюсь. Просто после всего, что случилось, мне не до учебы, ничего в голову не полезет. Но ты правда иди на уроки и не спрашивай меня больше ни о чем. Мы успеем еще поговорить и наговориться. Позвони мне после школы…
– Я не буду тебе звонить, я зайду часика в три, ладно?
– Ладно.
– Хотя нет, в три не получится, – с досадой спохватился Кравченко. – Черт, я ведь совсем забыл… Знаешь, давай лучше в четыре…
– У тебя что, тренировка?
Владимир замялся.
– Да нет. Так, одно дельце есть. Потом расскажу, при встрече. В общем, в четыре я у тебя железно. – Он задержал ее ладошку в своей.
Наташа не стала ничего уточнять – побоялась спугнуть лишними вопросами синюю птицу счастья, которая оказалась вдруг в ее руках и неожиданно обернулась не крохотной синицей, а настоящим белым журавлем, стерхом. Почему именно им? Да кто ж его знает, может быть потому, что стерхи очень редки и в природе их осталось так мало.
– Тогда до встречи?
– До встречи.
Домой она не шла, а летела. Молча зашла в квартиру и, отшвырнув в сторону портфель, закружилась в сумасшедшем безудержном вальсе. Что творилось в тот день в ее душе, трудно передать словами. Первое светлое чувство оказалось взаимным. О таком она даже не смела мечтать. Кто сказал, что чудес не бывает? Бывает, еще как бывает! Любить и быть любимой – разве это не чудо? И не важно, что взрослые твердят, будто школьная любовь в пятнадцать лет не имеет продолжения. Ничего-то они не понимают. У них с Володькой все будет по-другому, как в сказке, как в красивых заграничных фильмах.
О Марго Наташка старалась не думать, в какой-то момент ей даже стало жалко бывшую подругу: в одночасье оказаться опальной принцессой, наверное, страшно, но она быстро прогнала от себя эту мысль – сама виновата, за боль и унижение других надо платить. С Риткой, конечно, еще предстоит неприятный разговор, но это будет потом, завтра, а сегодня она никому не позволит омрачить свою радость…