Каждый из колонистов решал эти вопросы по-своему, но никто не произносил мыслей вслух, боясь показать свое неверие в возвращение. Люди обманывали себя и друг друга, делая вид, что вопрос о возвращении решен и не подлежит сомнению, что вернуться для них - это раз плюнуть, стоит только сесть в автобус. На самом же деле никто толком не верил в такое чудо. И все же в глубине души каждого из этих измученных людей теплилась крохотная надежда - а вдруг? Один лишь Климов, обычно молчаливый и неразговорчивый, теперь болтал без умолку, вытряхивая на слушателей целый ворох несформировавшихся еще, но уже родившихся мыслей о будущем житье колонистов в случае неудачной поездки. То ли желание приободрить упавших духом людей, то ли нервное возбуждение, явившееся результатом трагических событий трехдневной давности, развязало ему язык, - только его голос слышался во всех уголках лагеря с раннего утра до поздней ночи.
- Ничего, мы им еще покажем, - говорил он, - они еще мириться к нам придут. Ну и что с того, что мы не найдем эту трещину? Нужна она нам очень! Уедем куда-нибудь подальше от этого проклятого места, разобьем новый лагерь и заживем себе припеваючи. Руки у нас есть, головы тоже на плечах у всех имеются, так неужели же мы дадим себя в обиду? Да никогда! За час мы уедем отсюда так далеко, что ни один дикарь нас не найдет. А если и встретим в новых краях какое племя, то сумеем найти с ним общий язык и наладить соответствующий контакт. Они ведь тоже люди, надо только суметь договориться с ними. На первых порах автобус приспособим под жилье. А потом я вам такой дворец отгрохаю, что вы и сами не захотите отсюда уезжать. Не верите? Потом вспомните мои слова. А трещина… Что трещина? Найдем мы ее, никуда она от нас не денется. Дайте только срок.
Этот монолог, прозвучавший ранним утром в день планируемого отъезда, мало чем отличался от предыдущих словоизлияний неугомонного столяра. Люди слушали его и в душе соглашались. Может быть, действительно, еще не все так плохо?
Отъезд был назначен на полдень. Зная, что сюда они больше не вернутся, колонисты грузили в автобус все, что могло им пригодиться на новом месте жительства. В задней части автобуса устроили настоящий склад домашнего инвентаря, изготовленного руками колонистов. Здесь была и столовая посуда, и стол со стульями, и разобранный навес, который еле-еле влез в двери автобуса, и многое другое, к чему колонисты привыкли и что так или иначе пришлось бы восстанавливать на новом месте. Климов даже разобрал глиняную печь и, несмотря на бурные протесты водителя, перетаскал ее по частям в автобус.