|
| I had, even like the niggers, to invoke him-himself-his own exalted and incredible degradation. | Подобно неграм, я должен был взывать к нему самому, к этому восторженному и бесконечно павшему существу. |
| There was nothing either above or below him, and I knew it. | Не было ничего выше или ниже его - и я это знал. |
| He had kicked himself loose of the earth. | Он оторвался от земли. |
| Confound the man! he had kicked the very earth to pieces. | Будь он проклят! |
| He was alone, and I before him did not know whether I stood on the ground or floated in the air. | Он остался один, и я, смотря на него, не знал, стою ли я на земле или парю в воздухе. |
| I've been telling you what we said-repeating the phrases we pronounced-but what's the good? | Я вам рассказал, о чем мы с ним говорили, повторил фразы, какими мы обменялись... но что толку? |
| They were common everyday words-the familiar, vague sounds exchanged on every waking day of life. | То были банальные, повседневные слова, знакомые неясные звуки, какие можно услышать в любой день. |
| But what of that? | Но не в этом дело. |
| They had behind them, to my mind, the terrific suggestiveness of words heard in dreams, of phrases spoken in nightmares. | Мне они напоминали отзвук жутких слов, какие слышишь во сне, отзвук фраз, преследующих во время кошмара. |
| Soul! | Душа! |
| If anybody ever struggled with a soul, I am the man. | Если приходилось кому-нибудь вести борьбу душой, то таким человеком был я. |
| And I wasn't arguing with a lunatic either. | И ведь я имел дело не с сумасшедшим. |
| Believe me or not, his intelligence was perfectly clear-concentrated, it is true, upon himself with horrible intensity, yet clear; and therein was my only chance-barring, of course, the killing him there and then, which wasn't so good, on account of unavoidable noise. | Верьте мне или не верьте, но ум у него был ясный, хотя все его помыслы упорно сосредоточивались на нем самом. Да, ум его был ясен, и это был единственный мой шанс, не считая, конечно, возможности его убить, но такой исход не принес бы мне пользы, так как неизбежно должен был вызвать шум. |
| But his soul was mad. | А душа его была одержима безумием. |
| Being alone in the wilderness, it had looked within itself, and, by heavens! I tell you, it had gone mad. | Заброшенная в дикую глушь, она заглянула в себя и - клянусь небом! - обезумела. |