| Я сказал как раз то, что нужно было сказать, хотя он мог считать себя погибшим и теперь - в тот момент, когда заложена была основа нашей близости, не оборвавшейся до самого конца и даже... после. |
| "'I had immense plans,' he muttered irresolutely. | - У меня были грандиозные планы, - пробормотал он нерешительно. |
| 'Yes,' said I; 'but if you try to shout I'll smash your head with-' There was not a stick or a stone near. 'I will throttle you for good,' I corrected myself. | - Да, - сказал я, - но, если вы вздумаете кричать, я вам размозжу голову... - Поблизости не видно было ни палки, ни камня... - Я вас задушу, -поправился я. |
| 'I was on the threshold of great things,' he pleaded, in a voice of longing, with a wistfulness of tone that made my blood run cold. | - Я стоял у порога великих дел, - взмолился он с такой тоской, что кровь застыла у меня в жилах. |
| ' And now for this stupid scoundrel-' | - А теперь из-за негодяя и дурака... |
| 'Your success in Europe is assured in any case,' I affirmed steadily. | - Ваш успех в Европе во всяком случае обеспечен, - твердо сказал я. |
| I did not want to have the throttling of him, you understand-and indeed it would have been very little use for any practical purpose. | Мне, видите ли, не хотелось его душить, да и вряд ли это принесло бы хоть какую-нибудь пользу. |
| I tried to break the spell-the heavy, mute spell of the wilderness-that seemed to draw him to its pitiless breast by the awakening of forgotten and brutal instincts, by the memory of gratified and monstrous passions. | Я старался разрушить чары - тяжелые немые чары глуши, которая, казалось, влекла его безжалостно к себе, пробуждая забытые и зверские инстинкты и воспоминания об удовлетворенных и чудовищных страстях. |
| This alone, I was convinced, had driven him out to the edge of the forest, to the bush, towards the gleam of fires, the throb of drums, the drone of weird incantations; this alone had beguiled his unlawful soul beyond the bounds of permitted aspirations. | Я был убежден, что только это и побудило его притащиться к опушке леса, к зарослям, к отблеску костров, к бою барабанов, к тягучему пению заклятий; только это и увлекло его преступную душу за пределы дозволенных стремлений. |
| And, don't you see, the terror of the position was not in being knocked on the head-though I had a very lively sense of that danger, too-but in this, that I had to deal with a being to whom I could not appeal in the name of anything high or low. | И видите ли, ужас положения заключался не в возможности получить удар по голове - хотя я живо чувствовал и эту опасность, - но в том, что я имел дело с человеком, который ничего не признавал. |