|
| 'This is not what we had a right to expect,' he remarked. | - Это не то, на что мы имели право надеяться, -заметил он. |
| 'Expect nothing else,' I said. | - Не надейтесь, - сказал я. |
| ' There are only private letters.' | - У меня остаются только его частные письма. |
| He withdrew upon some threat of legal proceedings, and I saw him no more; but another fellow, calling himself Kurtz's cousin, appeared two days later, and was anxious to hear all the details about his dear relative's last moments. | Он удалился, пригрозив судебным преследованием, и больше я его не видел. Но два дня спустя явился еще один субъект, назвавший себя кузеном Куртца: ему хотелось узнать о последних минутах дорогого родственника. |
| Incidentally he gave me to understand that Kurtz had been essentially a great musician. | Затем он дал мне понять, что Куртц был великим музыкантом. |
| 'There was the making of an immense success,' said the man, who was an organist, I believe, with lank grey hair flowing over a greasy coat-collar. | "Он мог бы иметь колоссальный успех", - сказал мой посетитель, бывший, кажется, органистом. Его жидкие седые волосы спускались на засаленный воротник пиджака. |
| I had no reason to doubt his statement; and to this day I am unable to say what was Kurtz's profession, whether he ever had any-which was the greatest of his talents. | У меня не было оснований сомневаться в его словах. И по сей день я не могу сказать, какова была профессия мистера Куртца - если была у него таковая - и какой из его талантов можно назвать величайшим. |
| I had taken him for a painter who wrote for the papers, or else for a journalist who could paint-but even the cousin (who took snuff during the interview) could not tell me what he had been-exactly. He was a universal genius-on that point I agreed with the old chap, who thereupon blew his nose noisily into a large cotton handkerchief and withdrew in senile agitation, bearing off some family letters and memoranda without importance. | Я его считал художником, который писал в газетах, или журналистом, умевшим рисовать, но даже кузен его (который нюхал табак в продолжение нашей беседы) не мог мне сказать, кем он, собственно, был, Куртц был универсальным гением... Я согласился со стариком, который шумно высморкался в большой бумажный платок и, взволнованный, удалился, унося с собой какие-то не имеющие значения семейные письма. |
| Ultimately a journalist anxious to know something of the fate of his 'dear colleague' turned up. | Наконец, посетил меня журналист, горевший желанием узнать о судьбе своего "дорогого коллеги". |