У нее не было ответа, и это было ужасно.
Она жалела племянника и привезла его в свой город в надежде, что отогреет его душу и сердце. Но такой отвратительной ситуации она не предполагала и не смогла ни понять, ни простить, а просто вычеркнула его из своей жизни.
Собственно, он никого и не ждал. Он привык к одиночеству, к разговорам с самим собой, к угрюмым санитарам и к странным людям, обитающим в соседних палатах.
Весь тот год, что Глеб провел в психушке, он ощущал себя в состоянии невесомости. Тупо наблюдал, как ему ставили уколы, после которых он вытягивался на койке, как растение, и спал, спал, спал. Беседы с врачом его удручали, что он мог рассказать старому доктору, когда не понимал, проснется внутри его зверь или нет? Врач смотрел на него участливо, задавал много странных вопросов:
— Нравится ли тебе твое имя?
— Как складываются твои отношения с родственниками?
— Слышишь ли ты голоса?
— Преследуют ли тебя видения?
— Есть ли у тебя навязчивые идеи?
— Чем тетрадь отличается от книги?
Доктор просил при этом отвечать максимально быстро и честно, наблюдал за его реакцией и мимикой. Иногда врач изображал непонятливость, уточнял вопросы, провокационно комментировал ответы, чем выводил Глеба из себя. Он отвечал неохотно, сквозь зубы, моргал глазами, прикидывался, что не понимает. Зверь в это время глубоко спал, и Глеб не стал о нем ничего говорить.
Вместе с ним в больнице не лежали маньяки с мыльными глазами, которые прятались по подворотням и искали, на кого бы напасть. Больные с таким диагнозом, как у него, работали в профессии, которая давала им возможность общаться с детьми или подростками. Многие из них обнаруживали в себе интерес к детям внезапно, после тридцати лет.
В медицинском учреждении вслух не говорили, какую болезнь они здесь лечат, но больные понимали, что у каждого из них существует грань между патологическим состоянием, когда человек не может противостоять своему влечению, и пресыщенностью поиском новых ощущений.
Когда Глеба Пахнутого выписали из психиатрической клиники домой, тети Лизы уже не стало, она умерла от сердечного приступа.
— Лиза не пережила позора, — высокопарно сказал ее муж, увидев на пороге квартиры Глеба. — Ты урод, придурок!
Глеб молчал, потому что идти ему было некуда. Но жить в одной квартире с племянником жены его родственник, отставной военный, не собирался, хотя Глебу все же помог. Он сумел выправить ему по своим каналам аттестат о среднем образовании, а потом определил в армию. Всю жизнь прослуживший и сверявший свою жизнь с воинским уставом мужчина искренне считал, что только армия делает из оболтуса человека. Лечение Глебу Пахнутому помогло, сознание его прояснилось, и он с содроганием вспоминал о своей страшной истории. Армия мобилизовала его внутренние силы, и он даже стал забывать то время, когда «был плохим парнем». Он заочно окончил институт, начал работать и все время прислушивался, — не проснулся ли зверь внутри его? И все-таки перехитрить зверя ему не удалось, тот вырвался наружу, когда Глеб совсем этого не ждал.