Интересно все-таки, что знает Дилек? Говорил ли с ней полицейский? Она видела его машину в тот день, она сама это сказала, она знала и могла вспомнить, когда именно это было, и разве не к ней обратилась бы полиция в первую очередь, проверяя его алиби?
Разумеется, доказать ничего нельзя.
Машина несколько раз вымыта изнутри и снаружи, в случае чего можно и не отрицать, что посадил показавшегося знакомым заблудившегося иностранца и подвез до центра, вот и все дела. Тогда – никакой лжи, пусть свидетели подтверждают, что этот турист сел в эту самую машину, пусть эксперты найдут какой-нибудь его волос или отпечаток пальца, а никто и не спорит: он здесь был.
Был и вышел живым и здоровым. Сам он благополучно отбыл, и вряд ли подобным пустяком заинтересуется Интерпол. Никто никогда не станет искать его и допрашивать, да и что он может сообщить? Что на него напал незнакомец, предложивший его подвезти? А если этот незнакомец занимает солидный пост и имеет влиятельных покровителей? А не перегрелся ли он часом на нашем солнце, этот русский турист?
Оставался вопрос района. Что ему, лично ему, Латифу, управляющему крупным отелем, понадобилось в совершенно неподходящем месте в совершенно неподходящее время. Время – это понятно, совпадение, не более, но место?
Ответ пришел сам собой, едва вопрос был задан, – Мурат. На днях его помощница сообщила ему незначительный, но странный факт. Судите сами, вы что бы сделали на моем месте? Да полно, кто обращается в полицию с такой ерундой… но и оставлять без внимания – как можно? У нас приличный отель, говорил он с гордостью примерного управляющего и искренностью законопослушного гражданина, я не мог позволить, чтобы…
Ну да, а вы что бы подумали? Пакетики, конвертики, тайная договоренность. А он, Латиф, ненавидит наркотики, и это прозвучало чуть более выспренне и чуть менее убедительно, чем все предыдущее, потому что было правдой. Он ненавидит их, потому что они сгубили его сына, и при малейшем подозрении… а оно возникает у него, неизбежно возникает, потому что он не может не думать о сыне!
Он считал, что сына погубили не наркотики, а люди, но полиции об этом можно не докладывать. Что такое наркотики – неодушевленные предметы, орудие в руках и облегчающего боль врача, и наркоторговца. Они не виноваты – виноваты те, кто полагает, что жизнь должна состоять из наслаждений и развлечений, те, кто ради денег готов на все, те, кто отрицает какие бы то ни было моральные запреты.
Они начали ездить сюда и разрушать наши правила и наши жизни, эти белые люди, пресытившиеся всем у себя на родине, они готовы платить за удовольствия… что ж, пусть платят. Пусть губят себя, а не нас. Нам и нашим детям не нужны ни алкоголь, ни свобода секса, ни наркотики… ни эта их хваленая Европа, если она вся такая, как Амстердам, куда отправился в поисках удовольствий его непутевый сын.