Александр предупредил, что этим вечером приедет к ужину пораньше, так, словно пообещал ей подарок. Элизабет переоделась в новое платье из Сиднея — шелковое, темно-бордовое с лиловым отливом, вырезанное на груди до неприличия глубоко. Яшма прислала Жемчужину помочь хозяйке одеться и уложить волосы: плутовка не желала, чтобы из нее и впредь вырывали сведения силой. Жемчужина сама застегнула на шее Элизабет гранатовое ожерелье и вдела серьги в уши. Бриллиант в кольце будто вбирал в себя весь свет и отражал его россыпью радужных лучей. Элизабет уже знала, что гранаты — недорогие камни, но любила их, тем более что выбрала сама — в ответ на предложение мужа купить ей рубиновое ожерелье. Уже в то время внутренний голос предостерегал ее от всего, что напоминало имя Руби.
— Дорогая, ты великолепно выглядишь, — заявил Александр, подбородок и верхняя губа которого уже покрылись ровным загаром и теперь не выделялись на лице. Элизабет была убеждена, что чисто выбритый он особенно привлекателен, и гадала, почему мужчины носят усы и бороды, если у них нет изъянов, которые надо скрывать. — Выпьем хересу перед ужином? — светски осведомился он.
— Благодарю, с удовольствием. — сдержанно отозвалась Элизабет.
Он вдруг нахмурился.
— А надо ли? Тебе, в твоем положении? — Это прозвучало так, словно Элизабет страдала запоями.
— Думаю, все хорошо в меру.
— Верно. — Но ее стакан Александр наполнил выдержанным амонтильядо только наполовину.
Элизабет залпом осушила стакан и со стуком поставила его на низкий столик между ними.
— Еще, пожалуйста.
— Еще?
— Да, немного! Не жадничай, Александр.
Он посмотрел на нее изумленно, будто она укусила его, потом пожал плечами и налил в стакан хереса ровно столько же, сколько и в первый раз.
— Больше не получишь ни капли, так что пей понемножку Что у тебя стряслось?
Элизабет глубоко вздохнула и уставилась ему в глаза.
— Я выяснила, кто такая эта Руби Коствен. Твоя любовница и содержательница притона. А ты все равно похож на дьявола, Александр, потому что такой же двуличный.
— И какая же птичка тебе все это напела? — сдерживая гнев, спросил он.
— А какая разница? Рано или поздно какая-нибудь птичка да проговорилась бы. Гнусное, омерзительное положение! Ты содержишь любовницу в долине, а жену — на горе, и эти двое никогда не встретятся! Если она Клеопатра, Медуза, и я забыла, кто еще, кто же тогда я?
— Шило в заднице! — рявкнул он.
Элизабет нервно затеребила складки юбки на коленях, наклонив голову и полностью сосредоточившись на своем снятии.
— При всей моей наивности я тебя понимаю, Александр Тебе нужны наследники от женщины с безупречной репутацией, а репутация Руби уже безнадежно запятнана. Нет, я не глупа, просто еще слишком молода и неопытна. Но эти два недостатка я быстро утрачу.