Сняв с Элизабет мерки, мисс Мактавиш провела ее в комнату, где на полках хранились плотно свернутые рулоны тканей — тончайшего муслина, батиста, шелка, тафты, гипюра, бархата и атласа. И целые катушки лент всех цветов радуги. И перья, и шелковые цветы.
Просияв, Элизабет кинулась прямиком к огненно-красному шелку.
— Вот это, мисс Мактавиш! — воскликнула она. — Это!
Бывшая белошвейка, а ныне модистка покраснела, как выбранная материя.
— Нет-нет, дорогая! — сдавленно выговорила она.
— Но ткань такая красивая!
— Она алая, — возразила мисс Мактавиш, отодвигая от края полки злополучный рулон. — Вам она совсем не пойдет, милая Элизабет. Я держу эту ткань для особых клиенток, чья… нравственность оставляет желать лучшего. Разумеется, они посещают меня в особые часы, чтобы избежать неловкости. Помните, в Священном Писании — «жена, облеченная в багряницу»?
— О-о-о!
Элизабет пришлось довольствоваться тафтой оттенка ржавчины. Безупречный выбор.
— Пожалуй, — сказала она мисс Мактавиш за чашкой чаю, когда ткани были выбраны, — отцу ни одно платье не понравится. Они не про мою честь.
— Дело вашей чести отныне, — убежденно заявила мисс Мактавиш, — измениться до неузнаваемости, Элизабет. Вы просто не имеете права явиться к жениху, который прислал вам тысячу фунтов на наряды, в шотландке с местной фабрики да в бурых тряпках. Вас ждут рауты, балы, катание в ландо, визиты к знакомым — женам других состоятельных господ. Деньги, которые прикарманил ваш отец, принадлежат вам, а не ему.
Произнеся эти слова (а они так и вертелись на кончике языка — ну и сквалыга этот Джеймс Драммонд!), мисс Мактавиш налила себе еще чаю и уговорила Элизабет съесть кекса. Такая красавица — и могла пропасть ни за грош в Кинроссе!
— Не хочется мне в этот Новый Южный Уэльс, и замуж за мистера Кинросса тоже, — горестно призналась Элизабет.
— Вздор! Считайте, что вам выпало приключение, милочка. Поверьте, во всем Кинроссе не найдется ни единой девушки, которая не завидует вам. Вы только подумайте! Здесь вам и вовсе не найти мужа, лучшие годы вы потратите впустую, ухаживая за отцом. — Ее блекло-голубые глаза увлажнились. — Уж я-то знаю, каково это! Мне пришлось ухаживать за матерью до самой смерти, а умерла она, только когда последние мои надежды на замужество улетучились. — Она вздохнула и вдруг просияла: — Александр Драммонд! Да ведь я его помню! Ему не было и пятнадцати, когда он сбежал из дому, но в Кинроссе все дамы и девицы на него заглядывались.
Элизабет навострила уши: она поняла, что наконец-то нашла человека, который хоть немного расскажет ей о будущем муже. В отличие от Джеймса у Дункана Драммонда было всего двое детей — дочь Уинифред и Александр. Уинифред вышла за священника и переселилась под Инвернесс еще до рождения Элизабет, поэтому повидаться с будущей золовкой нечего было и мечтать. Расспросы собственных родных, которые помнили Александра, почти ничего не дали: казалось, по какой-то причине в семье запрещено даже упоминать об Александре. Отец, наконец сообразила Элизабет. Ее отец боится упустить такую удачу и не желает рисковать. Кроме того, Джеймс Драммонд верил, что неведение — залог блаженства в супружеской жизни.