— Разве ты еще не знакома с Джозефом из гордого племени оджибве? О, он местная знаменитость. Иногда я просыпаюсь в холодном поту от страха, что он переманит всех девчонок.
— Я — Джо, — угрюмо пробасил индеец, не отрываясь от тарелки.
— Ну, что я говорил? — Нанду щелкнул языком. — Сама любезность и флиртует, как Бог. Но ты держись, не поддавайся его мощным флюидам… Как, говоришь, тебя зовут?
— Та… — от неожиданности и внезапно воцарившейся тишины Тома поперхнулась, закашлялась и договаривала уже хрипло и прерывисто. — …мара.
— Как? — Нанду сдвинул брови. — Мара?
Она замерла: вот оно! И не надо мучиться, придумывая уменьшительное имя, как советовала мисс Вукович.
— Да. Мара. Полное имя — Тамара, а для друзей — Мара, — она смаковала это слово, и ей нравилось, как лаконично и гордо оно звучит.
— Супер! — Нанду смачно шлепнул ее по спине. — Я бы поболтал еще, но мне на тренировку. Ты идешь?
— Она наказана, — мстительно встряла Брин.
— О, круто! — восхитился Нанду. — За что?
— Разбила кружку, — пожала плечами Тома.
— И все?
— И Фриксдоттир нажаловалась учительнице, — сообщила Зури, и все рассмеялись.
— Не надо… — Тамара попыталась одернуть африканскую девочку, но никто не слышал ее протеста.
— Ничего смешного, — громкий низкий голос заставил всех замолчать и повернуть головы: это говорил Джо.
Он встал, скрежетнув ножкой стула по кафелю, взял свой поднос и пошел, переваливаясь, к кухне. Ребята последовали примеру Джо и отправились на тренировку.
В столовой остались только Тома и несколько зимних девочек. Не все были воспитаны, как монументальный индеец: кое-где валялись забытые подносы с грязной посудой, крошками и объедками. После битвы виноградом, устроенной мальчишками, один из столов был сплошь усыпан раздавленными липкими ягодами.
Кроме Тамары наказанных не было. Видимо, только она со своим талантом умудрилась провиниться так рано. Повариха, синьора Коломбо, невысокая говорливая итальянка, сплошь состоящая из округлостей, как свежая выпечка, выдала ей тряпки и бутылочку с распылителем.
Тома принялась за уборку.
— Ты не стесняйся, можешь все доедать, — крикнула одна из зимних.
Ее стайка противно захихикала. Тамара решила промолчать.
— Или возьми вон тот кусок пиццы, — продолжала обидчица, указывая на пол. — На него почти никто не наступал.
Тома окинула взглядом не в меру остроумную девицу: худая, русая, с конским хвостом. Явно богатая, — одета с иголочки, одна бровь брезгливо изогнута вверх. Такая вся из себя аристократичная: темно-синяя кофточка с эмблемой, застегнутая на все пуговицы, плиссированная юбка-шотландка. Ни дать, ни взять, Барби в королевской школе. И две подхалимки. Нет, лучше не ввязываться. Не в первый же день.