Едет Ваня, не спеша.
Конь взыграл, лохматя гриву,
Фыркнул чуткою ноздрей,
А клубок уже лениво,
Покатил в траве густой.
Потрепав коня за шею,
Отпустил гулять на луг,
Ваня там, браня Кощея,
В поле дуб увидел вдруг.
Дуб раскинул корни, крону,
Там клубок исчез в ветвях,
В них чернел, сундук как ворон,
На семи стальных цепях.
Говорит царевич дубу,
Острый меч, держа в руке:
«Из тебя бы сделать ступу,
Подарить Бабе-Яге,
Но время тратить я не буду,
Эй, медведя, подсоби.
Сбрось сундук висячий с дуба,
Не робей и не сопи».
Ждал медведь, Ивану внемля,
И сундук освободил,
Тот упал, гремя на землю,
Меч остёр – замки срубил.
Дело сделано, казалось,
Под рукой сундук лежал,
Жить Кощею, знать осталось,
Сколько? Сам Иван решал.
Только крышка приоткрылась,
Взмыла утка с сундука,
Сердце Вани, так забилось,
Слышно было с далека.
А она уже над морем,
Не поможет лук в руке,
Свистнул Ваня, видит вскоре,
Сокол утку бьет в пике.
Как ножом вспорол он утку,
Вниз яйцо летит и – буль,
А царевич не на шутку,
Закружился, пал, как куль.
А волна тихонько лижет,
Щуку вспомнил сын царя,
Вдруг она его услышит,
Просит, тихо говоря:
«Ты яйцо со дна морского,
Мне достань, то не игра,
В нём лежит, сверкая строго,
Стальная острая игла»
Он окинул море взглядом,
Всколыхнула воду рябь,
Показалась щука рядом,
А за ней рыбешек рать.
То яйцо, слоновой кости,
В пасти было между жал.
Ждал Кощей Ивана в гости,
Или всё-таки не ждал?
Взял яйцо царевич в руку,
Покрутил и разболтал,
Подтолкнул на глубь ту щуку,
Из яйца иглу достал.
Отломил иголки кончик,
Этим он переломил,
У Кощея позвоночник,
Чары все его сломил.
Тут раскрылась твердь земная,
В ней ступени изо льда,
Ваня встал на них, играя,
Меч водя, туда-сюда.
Он нашёл в цепях царевну,
Порубил, мечём их сталь,
Целовал, а конь их верный,
Наверху уже их ждал.
Понеслись домой по ветру,
Словно крылья обрели,
То любовь, надежда, вера,
Их счастье за руку вели.