Тот, в свою очередь, вытаращился на Гороха:
– Что?
– Сапоги у тебя не блестят. Почему не надраил?
Обут был Сельсовет в серые парусиновые сапоги, какие в Средней Азии до сих пор ещё в моде среди сельского начальства. Он машинально опустил взгляд.
– Зачем их…
Горох мгновенным движением вывалил из пакетика на ладонь всю зелёную дрянь и швырнул Сельсовету в глаза. Подлянка нехитрая, классическая… Меня, однако, удивило, как элегантно и технично Горох провёл хлёсткий выброс кисти.
– О-ха! – ахнули мужики.
Сельсовет схватился за глаза, а Горох, прихрамывая, забежал сзади, подпрыгнул и… неожиданно ловко дал ему пенделя. Когда-то, в стародавние времена, у нас в школе такой пинок именовался «поджопником».
– Э! – неодобрительно вскричали мужики.
Сельсовет – лицо припорошено грязно-зелёной пыльцой, глаза зажмурены, слезы текут – крутнулся назад, раскинув руки. Конечно, не поймал. Горох зашёл ему в тыл, вновь подскочил и отоварил соперника новым поджопником. Шансов изловить Гороха было у Сельсовета не больше, чем у пса, который крутится волчком и пытается выгрызть блоху, впившуюся в кончик обрубленного хвоста. А Горох, пнув беднягу раз пять, принял утомлённый вид, отошёл в сторону и театральным жестом утёр со лба пот.
– Эх, Бахрулло, Бахрулло… Со мной тягаться захотел? Нет, брат, не умеешь дерьмо хлебать, ложку не пачкай.
Зухуршо милостиво одобрил:
– Офарин! Молодец. Ты – асакол.
Народ загудел. Охрана сняла автоматы с плеча, подтянулась поближе к Зухуршо и приготовилась наводить порядок. Но обошлось без того. Ослеплённого и опозоренного Бахрулло увели, дурачок Милисá строго оглядел народ и засвиристел в свой свисток. Выборы состоялись.
Нелепая была затея, но позже я вспомнил, что Зухуршо невольно проговорился одной фразой: «зла на вас не таю». Будто приоткрылась дверца, из шкафа вывалился скелет, и стало понятно, что, назначая старостой деревенского отщепенца, он попросту мстил кишлаку за какую-то давнюю обиду. Вероятно, в детстве кто-то из мужиков надрал ему уши или что-нибудь в этом роде. Теперь он отыгрывается на всем селении.
Все же я спросил на вечерней аудиенции:
– Странный персонаж этот Горох. Почему вы выбрали именно его?
Он посмотрел на меня, как на идиота.
– Не понимаешь? Он всех в кишлаке знает, про каждого полную информацию имеет. И всем чужой. В сговор ни с кем не войдёт, поблажки не даст, не пожалеет.
Он явно рационализировал свой выбор, но и я продолжал играть в наивность:
– Судя по реакции односельчан, в кишлаке его не уважают. Ни малейшего авторитета. Наверняка и навыка нет, опыта руководства.