Аудитория взбурлила.
– Эй, Зухуршо, мужика не унижай! – кричали старики.
– Бахрулло сельсоветом оставь!
– Бахрулло хотим!..
Молодёжь вопила радостно:
– Пусть дерутся!
– Эй, Бахрулло-сельсовет! Докажи, что мужик!..
– Бахрулло, вылущи его, как горох!
– Берегись, сзади к Гороху не подходи…
– Бокс!!!
Горох косо глянул на зрителей и неуклюже запрыгал, подражая боксёру перед поединком. Молодёжь ещё пуще возликовала:
– Горох-чемпион!
Зухуршо величаво взмахнул рукой:
– Бой!
Горох согнулся в карикатурную боксёрскую стойку и закрутил перед собой кулаками, предусмотрительно держась подальше от противника. Конечно, он работал на публику, но я невольно восхитился: по сути дела, убогий калека контролировал крайне невыгодную для него ситуацию, превращал будущую драку с минимальными для него шансами на победу в представление, в котором он при любом финале останется главным героем, центром внимания. Противнику придётся довольствоваться ролью второстепенного персонажа и лишь подыгрывать протагонисту, к чему Сельсовет, впрочем, вовсе не стремился. Он лишь повёл широкими плечами и мрачно произнёс:
– Нет, драться не буду. Это позор.
Я оглянулся на Зухуршо, ожидая, что тот придёт в ярость. Но и у него на тёмной физиономии читалось то же простодушное любопытство, с каким следили за зрелищем поселяне. Он явно не желал вмешиваться – вероятно, решил, что разворачивающийся сюжет интересней обычной грубой потасовки.
Однако деревенская молодёжь жаждала именно мордобоя.
– Чего ждёте?! Деритесь!
Горох повернулся к публике и картинно развёл руками: я был, мол, рад, но что поделать, если противник отказывается… Громко, чтоб все слышали, он произнёс:
– Ладно. Не хочешь, я тоже не хочу.
Кто-то из молодых крикнул:
– Эй, Шокир! Что, очко жим-жим делает?!
Горох ответил невозмутимо:
– А ты проверь. Длинным своим языком…
Он порылся в кармане потрёпанного пиджака, извлёк небольшой полиэтиленовый пакетик и потряс им в воздухе:
– Бахрулло, может, миром разберёмся? Давай пока насвай покурим, все обсудим.
Если кто не знает, насвай – это табак, истёртый в пыль и смешанный с известью, куриным помётом и ещё какой-то дрянью. Его не курят. Щепоть этой гадости забрасывают под язык, и забирает она почище махорки.
Горох раскрыл пакетик, начал сосредоточенно сыпать тёмно-зелёный порошок себе на правую ладонь. Натрусив небольшую кучку, позвал:
– Эй, Бахрулло, желаешь? Тебя тоже угощу…
Сельсовет не снизошёл до ответа. Тем не менее, Горох заковылял к нему, на ходу приговаривая:
– Зря отказываешься, попробуй. Хороший насвай, андижанский…
Скорчил сладостную мину, как бы предвкушая удовольствие, слегка запрокинул голову, разинул рот и забросил было зелье под язык, как вдруг застыл, остановив руку на полпути и с удивлением вытаращившись на Сельсовета.