Когда мы пришли к нашему дому, то увидели, что рядом притулилась приземистая железная избушка на гусеничном ходу. Из избушки торчала длинн-ю-ю-ющая решетчатая стрела. Она была похожа на колодезный журавль, однако на цепи висело не ведро, а чугунный шар. Огромный и корявый, как драконье яйцо. Избушка постояла-постояла, покачивая стрелой, вдруг подползла к нашему дому, размахнулась, ударила шаром в стену и пробила безобразную дыру. Прямо рядом с нашим окном на втором этаже. Я заплакал. «Чего ты, Олежка? – нагнулся ко мне папа. – Да мы тебе новую купим. Лучше прежней. Во всяком случае, цельную». «Не надо. Ничего не надо… Зачем они наш дом разрушают?!» Папа перестал улыбаться той нестерпимо снисходительной усмешкой, с которой отцы утешают детей, и сказал серьёзно: «Сынок, наш дом – не старые стены. Дом, это место, где мы вместе: ты, мама и я… Понимаешь?» Но я понял совсем другое. Я впервые понял, сколь беззащитен и хрупок любой дом, любая защитная оболочка. Ночью мне приснилось, как железная избушка ползёт по городу, размахивая своим ужасным яйцом, и рушит всё без разбора. И вот я стою среди развалин, один-одинёшенек, вокруг ни души – ни папы, ни мамы, никого – а чугунное ядро летит на меня…
Мне-то посчастливилось переболеть потерей дома в ослабленной форме, чем-то вроде недомогания после вакцины с неопасным возбудителем. На Даврона болезнь обрушилась со всей сокрушительной мощью и оставила неизлечимые травмы на всю жизнь…
Я вернулся во дворец, собрал пожитки, забросил на спину рюкзак и, миновав золочённые ворота, зашагал вниз к площади.
Найти попутку я рассчитывал около единственного в кишлаке магазина. Пятачок возле него – своеобразный клуб, в котором всегда немало народу. Со стороны может показаться, что мужчины проводят в безделье целые дни. Это неверно. Жизнь в горах неспешна, но полна трудов и забот. Постойте с часок, и вы заметите, что общество в «клубе» постоянно обновляется. Одни уходят, появляются другие. Магазин расположен в таком месте, что, куда бы ни шёл человек, он непременно проходит мимо. Останавливается, узнает новости, рассказывает свои, отводит душу в беседе с односельчанами и идёт по своим делам. Почти каждый успевает побывать мимоходом возле магазина несколько раз за день. Лучшего информационного бюро не найти.
Мне не повезло. Заветная площадка была безлюдной. В магазине – тоже ни души, если не считать продавца за прилавком. Большая часть полок пустовала. Когда-то на них, очевидно, выставлялись продукты, а сейчас были кое-где расставлены и разложены оцинкованные ведра, резиновые сапоги, мотки верёвки, нехитрый инструмент… Остальной перечень легко дополнит всякий, кто побывал в любой сельской лавке.