– Так это Шурка.
– Шурик, – поправила Анна.
– Ну я и говорю, Шурка это… У, мать твою, я и не видела, что он такой.
– Где он? Живет здесь?
Вдруг что-то переменилось в женщине, она заговорила высоким, ныряющим голосом и словами, которые никак не вязались с ее скулами, юбкой и ободранными каблуками:
– Нет, вы знаете, он здесь не живет, но часто бывает, кстати, здесь есть несколько таких же, глухонемых, он с ними встречается, кстати, если что, я их язык немного понимаю, могу перевести, если потребуется.
– Сейчас где он? – строго спросила Анна.
– Вы знаете, в данный момент не могу сказать, где он, уже недели две, как его не видела, но я могу передать ему… А что, кстати, ему передать?
– Вы кто? Надя?
– Я? – Она улыбнулась во весь рот, оголив пустые десны на месте коренных зубов. – Нет, не Надя, и, по-моему, нет у нас никакой Нади, во всяком случае, я не знаю… Так что передать?
Помолчав, Анна сказала потухшим голосом:
– Скажите, что тетя Анна приходила. Что ищет его.
– Хорошо, обязательно передам.
Повисло неловкое молчание.
– Вы не волнуйтесь, обязательно…
Подошел тот, который с детским лицом:
– Маманя, это… триста получается.
– Какая я вам маманя, – сказала Анна, доставая деньги.
Домой она ехала мрачная, думая о том, как глупо дала обмануть себя – совсем как в молодости, когда ходившие по квартирам цыгане всучили ей трехлитровую банку меда, оказавшегося крашеной известью. Надо было не называть имя Шурика. Или стоило бы походить еще, поспрашивать…
* * *
Он пришел, когда Анне оставалось четыре дня до отъезда.
Так же потрошила она холодильник, яростно гремела посудой, и от крика ее ныли стены в сенях:
– Где ты был, скотина комолая?! Тетя Аня ждала тебя! Ждала!
Он лупал глазами:
– Додик! Додик! – и говорил это с такой убежденностью, будто с неба в тот день валились камни.
В паспортном столе строгая майорша их узнала, улыбнувшись, спросила:
– Нашелся?
– Ой, мы заболели, – дрожащим от волнения голосом ответила Анна.
В довершение счастья, женщина сказала ей, что ввиду особого случая документы Шурику постараются возобновить в самые сжатые сроки. Так впоследствии и вышло: через неделю с лишним был у Шурика новый паспо рт с прежней пропиской, а вскоре – сберкнижка и пенсионное удостоверение.
А тогда, уже на улице, Анна кричала ему в лицо:
– Тебе должны прийти деньги! Много! Пенсия твоя. Не трать все. Дочке дай денежку. Денежку дай дочке, слышишь? Сними квартиру и подальше от алкашей. Подальше. Пойди в центр для инвалидов, в центр! Знаешь, куда идти?
– Днаю.
– Вот, иди. Ляг в больницу, я тебя умоляю, ляг в больницу. Тебе должны помочь. И не пей, слышишь, говорю тебе…