– А Люська, сестра твоя кстати, пусть подыхает? Ты знаешь, сколько лекарства стоят? Сколько врачам надо дать? Что вы привязались ко мне? Ко мне одному – что привязались вы?
– Эх, моряк ты, моряк, – глухо проговорила Анна и пошла в свой дом.
* * *
Только разувшись, не снимая плаща, она прошла в комнату, достала из шкафа массивный альбом с выцветшим видом какого-то южного города на обложке из свалявшегося коричневого плюша, нашла сделанную в ателье свадебную фотографию Шурика, взяла с полки большие ножницы, одним движением отсекла невесту, остаток положила в сумочку и заплакала.
Слезы эти были недолгими, только для успокоения сердца – вместо капель. Остаток дня она провела одна, в воинственном настроении, а утром села в автобус.
Город она знала хорошо, как здешняя, и потому до Березовой Поймы добралась без блужданий. Теперь предстояло ей среди домов запутанной пыльной окраины найти самого Шурика или «Надю», в существовании которой Анна уже сомневалась. Но вчера она обдумала все, она знала, что делать.
В полдень улицы были полупустыми, ей пришлось изрядно походить, прежде чем она встретила тех, кого искала. Двое мелких, затертых мужичков с усталым безразличием на обжаренных лицах сидели и тянули пиво на скамейке, один край которой был приколочен к стволу засохшего тополя, другой опирался на перевернутое ведро. Анна подошла к ним, уверенно поздоровалась:
– Вы здесь живете?
Один из них взглянул на Анну исподлобья, с ленивым презрением свободного человека:
– Чево надо-то?
– Вот. – Она достала из сумочки фотографию. – Я этого парня ищу. Видели его? Он глухонемой.
Тот, кто отвечал ей, отвернулся. Другой мужичок, с личиком внезапно постаревшего ребенка, коротко взглянул, сказал:
– Таких нет.
– Его Шурик зовут.
Он замотал головой.
– А Надю, женщину такую, знаете? Он у нее живет.
Вопрос о Наде оказался для них более интересным. Они переглянулись, перебирали меж собой какие-то имена и клички.
– Колюхина, что ль, Надя?
– Не знаю фамилии.
– Так она с Колюхой живет, а Колюха не глухой…
Но тот, с детским лицом, вдруг посмотрел на нее снизу вверх, сощурился:
– Маманя, а ты дай две сотки – мы тебе поможем.
– Найдете – дам, – отрезала Анна.
Поговорив о чем-то свалянными голосами, так что слов не разобрать, они допили пиво, поднялись и, сказав Анне: «Жди здесь», – ушли.
Вернулись они довольно быстро – уже втроем, вместе с ними, пошатываясь от непомерной длины каблуков, шла женщина, смуглая, скуластая, худоногая, в застиранной блузе и развевающейся синтетической юбке, какие носили лет десять назад. Эта женщина сама поздоровалась – те двое стояли чуть в сторонке, – взяла фотографию и через полминуты сказала с тихим удивлением: