|
| Probably he would travel as some minor clerk or secretary connected with it; but, of course, Valentin could not be certain; nobody could be certain about Flambeau. | Валантэн не знал еще, кем он прикинется - мелкой церковной сошкой или секретарем епископа; никто ничего не знал, когда дело касалось Фламбо. |
| It is many years now since this colossus of crime suddenly ceased keeping the world in a turmoil; and when he ceased, as they said after the death of Roland, there was a great quiet upon the earth. | Прошло много лет с тех пор, как этот гений воровства перестал будоражить мир и, как говорили после смерти Роланда, на земле воцарилась тишина. |
| But in his best days (I mean, of course, his worst) Flambeau was a figure as statuesque and international as the Kaiser. | Но в лучшие (то есть в худшие) дни Фламбо был известен не меньше, чем кайзер. |
| Almost every morning the daily paper announced that he had escaped the consequences of one extraordinary crime by committing another. | Чуть не каждое утро газеты сообщали, что он избежал расплаты за преступление, совершив новое, еще похлеще. |
| He was a Gascon of gigantic stature and bodily daring; and the wildest tales were told of his outbursts of athletic humour; how he turned the juge d'instruction upside down and stood him on his head, "to clear his mind"; how he ran down the Rue de Rivoli with a policeman under each arm. | Он был гасконец, очень высокий, сильный и смелый. Об его великаньих шутках рассказывали легенды: однажды он поставил на голову следователя, чтобы "прочистить ему мозги"; другой раз пробежал по Рю де Риволи с двумя полицейскими под мышкой. |
| It is due to him to say that his fantastic physical strength was generally employed in such bloodless though undignified scenes; his real crimes were chiefly those of ingenious and wholesale robbery. | К его чести, он пользовался своей силой только для таких бескровных, хотя и унижающих жертву дел. Он никогда не убивал - он только крал, изобретательно и с размахом. |
| But each of his thefts was almost a new sin, and would make a story by itself. | Каждую из его краж можно было счесть новым грехом и сделать темой рассказа. |
| It was he who ran the great Tyrolean Dairy Company in London, with no dairies, no cows, no carts, no milk, but with some thousand subscribers. These he served by the simple operation of moving the little milk cans outside people's doors to the doors of his own customers. | Это он основал в Лондоне знаменитую фирму "Тирольское молоко", у которой не было ни коров, ни доярок, ни бидонов, ни молока, зато были тысячи клиентов; обслуживал он их очень просто: переставлял к их дверям чужие бидоны. |