|
| The father had long ago taken up his bundle and bidden himself away with it, when the women who had tended the bundle while it lay on the base of the fountain, sat there watching the running of the water and the rolling of the Fancy Ball-when the one woman who had stood conspicuous, knitting, still knitted on with the steadfastness of Fate. | Несчастный отец уже давно забрал свой страшный комочек и скрылся, а женщины, которые нянчились с комочком, когда он лежал на парапете, сидели у фонтана и смотрели, как струится вода, как мчится веселый карнавал; и только одна женщина, которая стояла и вязала, так и продолжала вязать, невозмутимая, словно сама судьба. |
| The water of the fountain ran, the swift river ran, the day ran into evening, so much life in the city ran into death according to rule, time and tide waited for no man, the rats were sleeping close together in their dark holes again, the Fancy Ball was lighted up at supper, all things ran their course. | Точится вода в водоеме, течет быстроводная река, день истекает, приходит вечер; жизнь человеческая протекает, и что ни день, в городе кого-то уносит смерть; время и течение жизни не ждут человека; уснули крысы, скучившись в своих темных норах; а карнавал шумел, сияя огнями, там шел веселый ужин, все текло, как полагается, своим предначертанным путем. |
| VIII. Monseigneur in the Country | Глава VIII Вельможа в деревне |
| A beautiful landscape, with the corn bright in it, but not abundant. | Живописная местность, желтеющие нивы, но колос на них не густой, не обильный. |
| Patches of poor rye where corn should have been, patches of poor peas and beans, patches of most coarse vegetable substitutes for wheat. | Небольшие поля чахлой ржи, полоски бобов да гороха, грубые кормовые травы вместо пшеницы. |
| On inanimate nature, as on the men and women who cultivated it, a prevalent tendency towards an appearance of vegetating unwillingly-a dejected disposition to give up, and wither away. | Как в этих неодушевленных злаках, так и в мужчинах и женщинах, работающих в поле, чувствуется, что им опротивело это прозябанье, что нет у них уже ни сил, ни охоты цепляться за жизнь и они вот-вот поникнут и увянут. |
| Monsieur the Marquis in his travelling carriage (which might have been lighter), conducted by four post-horses and two postilions, fagged up a steep hill. | Г осподин маркиз в своей дорожной карете (сегодня она кажется особенно грузной), запряженной четверкой почтовых лошадей, с двумя форейторами, медленно поднимается по крутому склону. |
| A blush on the countenance of Monsieur the Marquis was no impeachment of his high breeding; it was not from within; it was occasioned by an external circumstance beyond his control-the setting sun. |