|
| Always in your stomach and in your skin there was a sort of protest, a feeling that you had been cheated of something that you had a right to. | Всегда ли так неприятно было твоему желудку и коже, всегда ли было это ощущение, что ты обкраден, обделен? |
| It was true that he had no memories of anything greatly different. | Правда, за всю свою жизнь он не мог припомнить ничего существенно иного. |
| In any time that he could accurately remember, there had never been quite enough to eat, one had never had socks or underclothes that were not full of holes, furniture had always been battered and rickety, rooms underheated, tube trains crowded, houses falling to pieces, bread dark-coloured, tea a rarity, coffee filthy-tasting, cigarettes insufficient--nothing cheap and plentiful except synthetic gin. | Сколько он себя помнил, еды никогда не было вдоволь, никогда не было целых носков и белья, мебель всегда была обшарпанной и шаткой, комнаты -- нетопленными, поезда в метро -переполненными, дома -- обветшалыми, хлеб -темным, кофе -- гнусным, чай -- редкостью, сигареты -- считанными: ничего дешевого и в достатке, кроме синтетического джина. |
| And though, of course, it grew worse as one's body aged, was it not a sign that this was NOT the natural order of things, if one's heart sickened at the discomfort and dirt and scarcity, the interminable winters, the stickiness of one's socks, the lifts that never worked, the cold water, the gritty soap, the cigarettes that came to pieces, the food with its strange evil tastes? | Конечно, тело старится, и все для него становится не так, но если тошно тебе от неудобного, грязного, скудного житья, от нескончаемых зим, заскорузлых носков, вечно неисправных лифтов, от ледяной воды, шершавого мыла, от сигареты, распадающейся в пальцах, от странного и мерзкого вкуса пищи, не означает ли это, что такой уклад жизни ненормален? |
| Why should one feel it to be intolerable unless one had some kind of ancestral memory that things had once been different? | Если он кажется непереносимым -- неужели это родовая память нашептывает тебе, что когда-то жили иначе? |
| He looked round the canteen again. | Он снова окинул взглядом зал. |
| Nearly everyone was ugly, and would still have been ugly even if dressed otherwise than in the uniform blue overalls. | Почти все люди были уродливыми -- и будут уродливыми, даже если переоденутся из форменных синих комбинезонов во что-нибудь другое. |
| On the far side of the room, sitting at a table alone, a small, curiously beetle-like man was drinking a cup of coffee, his little eyes darting suspicious glances from side to side. |