|
| This was the substance quite, of all real earthly good and delight. | Да разве это может быть, чтобы он когда-нибудь захотел расстаться с ней? |
| Truly, he would never wish to part from her, for never before had he encountered anyone so varied, so different, so reasoning and practical and yet at the same time so unreal and whimsical as this. | Никогда в жизни ему еще не приходилось сталкиваться с таким удивительно многообразным, таким необычайно изменчивым и вместе с тем рассудительным и трезвым, словом с таким необыкновенным существом! |
| Histrionic, yes, and yet the most resourceful and colorful of all the women he had known! And on the purely sensual side, there was something about her which from the beginning not only surprised but enticed him. | Несомненно, это артистическая натура. Мало ли всяких женщин перевидал он на своем веку, а все-таки ему еще никогда не попадалось такой блестящей, умной и обаятельной женщины. |
| She refused to permit herself either to be lost in or wholly ravished by the male. | И даже в минуты самой интимной близости она неизменно вызывала у него чувство восхищенного удивления. |
| No mere commonplace fleshly instrument for the satisfaction of the lust of himself or any other was she. On the contrary, and always, however amorous or fevered she might be, still she was quite definitely conscious of her charms: the swirl of her red-gold hair about her face, the magnetism and implication of her inciting and compelling blue eyes, the sweetness of her mouth, with its enchanting and enigmatic smile. | Она не отдавалась ему безвольно, слабея и замирая в его объятьях, не подчинялась ему, пассивно уступая неистовству его мужской страсти, нет, она трепетала и загоралась в ответ и словно сама держала его в плену, властно завораживая его своими чарами - разметавшимся золотом огненных волос, влекущим взором синих потемневших глаз, сладостью поцелуя. |
| Indeed, as he thought after the most shaking and reducing transports with her, hers was never a mere gross and savage lust, but a glorified and intense awareness and evaluation of her own beauty, enforcing its claims by the art of suggestion and thereby producing an effect that was different from any he had ever known. | И когда он потом, после бурных свиданий оставшись один, вспоминал эти чудесные минуты, у него было чувство, что это совсем не похоже на то, что он когда-либо переживал раньше. |
| For it was not Berenice but himself who was most ravished mentally and sensually, indeed all but submerged in her own exotic consciousness of what this relationship implied. |