Джонатан прочистил горло.
– Хорошо, согласен. Мы – друзья, и будем вести себя, как друзья. Я буду причесывать тебе волосы, а ты – вместе со мной ходить по игорным заведениям, на скачки и к проституткам…
– Джонатан!
Он остановился.
Тут Томми поняла, что Джонатан остроумен. И что остроумие помогает ему справляться с жизненными невзгодами, помогает не утонуть в них. Должно быть, нелегко быть Редмондом.
И неожиданно она ощутила потребность защитить его. Человека, который добровольно бросился ей на помощь, когда никто из ее друзей пальцем о палец не ударил. Если бы ему знать, какой он замечательный! Как его отец может думать о нем по-другому?
– Для меня большая честь принять твою дружбу, Томми.
Редмонд сказал это просто, с очаровательной торжественностью, что заставило Томми вспомнить о его многовековой родословной. Несколько поколений потрудились над тем, чтобы на свет появился Редмонд.
– Взаимно, Джонатан.
Обменяться рукопожатием по этому поводу было бы абсурдом, и, кроме того, Томми не могла позволить себе дотронуться до него в такой момент.
Говорить больше было не о чем, а бальный зал был полон молодых женщин, для которых вечер будет безнадежно испорчен, если Джонатан Редмонд не вернется, чтобы пригласить их на танец.
– Ну что ж… Мне было очень приятно, Томми, – сказал он лишь с намеком на иронию.
– Правда? Спасибо. – Она не стала добавлять: «За судороги удовольствия», потому что это и так подразумевалось и не соответствовало настроению момента.
Редмонд просто кивнул, удивленно приподняв брови, и повернулся, чтобы уйти.
Томми на секунду овладела паника, когда она увидела его уходящим. Его спина, белый воротник и черные волосы над ним, эти широкие плечи, которые с легкостью могли подмять ее под себя, если бы он захотел, – все показалось ей мучительно важным. Томми понимала, что ей страшно. Несмотря на то, какие чувства Джонатан в ней вызывал, на возбуждение, которое пронизывало все ее тело, Томми знала, что в настоящей безопасности она будет лишь в том случае, если будет держать его на расстоянии. Пока.
Томми открыла рот, чтобы сказать: «Насладись этим вечером». Но вместо этого произнесла:
– Коньяк и атлас! – Вот что у нее вырвалось.
Она зажала рот, удивляясь себе самой.
Джонатан замедлил шаг. Потом остановился и медленно повернулся к ней лицом.
– Что ты только что?… – Смысл слов доходил до него постепенно. И так же постепенно светлело его лицо. Джонатан поднял руку и дотронулся до своих губ.
Огнем вспыхнули его глаза.
О, помоги ей, Господи! Джонатан понял, что она имела в виду. Коньяк и атлас – ощущение от поцелуя с ним.