Каждое из этих слов было для Томми как пощечина. «Меркантильная!» «Проститутка!»
«Мою семью!» Гордость и радость обладания пропитывали два слова.
Она вдруг испытала ноющую боль. Как будто фабричный надсмотрщик воткнул в нее тот заостренный кол.
Последовало гнетущее молчание. Герцог был вполне доволен тем, как поставил ее на место. И совершенно не сомневался, что она вернет ему медаль.
– Это уже не ваша вещь. Вы сами ее отдали. Но всегда можете попытаться отобрать ее у меня.
Томми встала так резко, что герцог слегка отпрянул. Она посмотрела на него сверху вниз, оглядела стол, прикинула, насколько быстро герцог сможет сделать выпад, чтобы схватить ее.
И поняла, что ему это не под силу.
– Думаю, что нет. У вас это не получится. Я нахожу полным иронии тот факт, что герой, который своей смелостью подавлял врагов на войне и завоевал вот это, – Томми покачала медалью перед его лицом, – теперь так боится меня.
Вежливо присев, Томми только тогда повернулась к нему спиной и вышла из кабинета, потому что ей страшно не хотелось – не дай бог! – чтобы ее отец подумал, будто она невоспитанна, как какая-нибудь крестьянка.
Джонатан получил приглашение на ужин в дом лорда Чизлинга.
– Джонатан, ты хорошо себя чувствуешь, дорогой?
– Прекрасно, матушка. Спасибо, что поинтересовалась.
Отец поднял голову, убедился, что сын здоров, и снова опустил глаза.
Неожиданно Джонатан вспомнил, как отец брал своих мальчиков – его, Лайона и Майлса – на рыбалку. И сколько терпения проявлял, как радовался, сколько было в нем гордости, когда Джонатан подсек свою первую форель. А потом было обучение верховой езде. Обучение стрельбе.
Как Айзея превратился в того, кем стал сегодня?
Джонатан понимал, что многими лучшими своими качествами обязан отцу. Прямо или косвенно, но именно ему.
В отличие от Томми, у которой отца не было.
Как раз сейчас она, может, ударилась в теплые воспоминания с герцогом, сидя за столом в кругу его семьи.
Однако Джонатан сильно сомневался в этом. И начинал беспокоиться. Хотя не станет же она втыкать деревянный кол в герцога!
Джонатан постучал во входную дверь. Второй раз. Изо всей силы. Потом еще.
Наконец раздались шаги на лестнице.
– Ты не слышала моего стука?
– Извини, – сказала Томми с отсутствующим видом, после непонятной заминки, во время которой молча разглядывала его.
Опять возникла пауза. С ощущением пустоты и тяжести. Томми, казалось, превратилась в какой-то неодушевленный предмет – как стул или камень, лишенный способностей и сил говорить.
– Ты как?… Виделась с герцогом?
– Да. Я виделась с герцогом.