– Конечно. Почему бы нет?
– Почему бы нет, действительно.
Опять возникла пауза.
– Вообще-то я совсем не бабник, к вашему сведению.
– О, прошу великодушно меня простить. Но как еще можно назвать человека, который, как утверждают, наслаждается непрерывной цепочкой завоеваний на сердечном фронте?
– Слово «завоевание» подразумевает использование каких-то чрезмерных усилий. Что я могу поделать, если они просто… падают к моим ногам? – Он попытался, но не смог скрыть улыбку, которая, надо признать, оказалась залихватской. – Да и случается такое не всегда. Надо быть полным дураком, чтобы не воспользоваться такой… возможностью.
– Они падают к вашим ногам? Как птички с небес во время мора, известного по библейским описаниям?
Джонатан присвистнул, впечатленный.
– Даже сестра не додумалась называть меня библейским мором.
– Только вместо птиц здесь белокурые дамочки.
Ему показалось, что он услышал легкий намек на осуждение при словах «белокурые дамочки».
– Да, я предпочитаю блондинок, как предпочитаю весенние дни зимним. Как предпочитаю простых женщин сложным и жизнь без проблем жизни, полной проблем. Если это, может, и не добродетель, то уж точно не порок. Наверняка, у вас есть свои предпочтения относительно мужчин.
– Мои предпочтения – богатые и титулованные, – тут же нашлась Томми.
Ну и прекрасно!
Странно, Джонатана это почему-то укололо.
Он помолчал.
– Видите, в известной степени мы оба с простыми вкусами. Я не собираюсь разбивать сердца. Их отдают мне, а я об этом даже не подозреваю и, возможно, веду себя грубо и неуклюже с их обладательницами, хотя предпочел бы так не поступать. Я не такой ловкий, как некоторые, кому удается жонглировать одновременно дюжиной сердец, не роняя их из рук и не отдавая предпочтения какому-нибудь одному.
Томми вдруг почему-то застыла, в глазах появилось выражение тревожной подозрительности.
– О да, – продолжил Джонатан. – Представляю, какая неразбериха начнется, когда такая артистка, например, поскользнется или оступится, или добавит к уже имеющимся в ее руках сердцам еще одно. А оно окажется совсем негодным. Это попросту опасно.
Она прищурилась.
Часы отсчитали несколько секунд.
– И это меня вы называете порочным, – тихо добавил Джонатан.
Несколько секунд они смотрели в глаза друг другу.
Томми тихо набрала в грудь воздуха и медленно выдохнула.
– Иногда… – неуверенно начала она. – Иногда жонглеры, о которых вы говорите, оказываются в… Назовем это цирком. Так вот они оказываются в цирке еще до того, как начинают понимать, чем это может обернуться. А потом становится поздно, и они превращаются в настоящих артисток и прекрасно понимают, что не могут позволить себе уронить сердце, иначе случится хаос, о котором вы упомянули.