– Дура ненормальная! Тебе самое место в Бедламе! Проклятая…
Подхватив Томми под мышки, он прижал ее к себе и потянул к берегу.
– Да как вы… Отпустите меня!.. Отпусти меня, мерзавец…
Джонатан не услышал конца фразы, потому что девушка крутилась и вырывалась, утаскивая их обоих под воду. Речная вода хлынула ему в нос, однако, отфыркиваясь, он пытался удержаться вместе с ней наплаву.
Томми молотила руками, при этом чуть не въехав ему в ухо.
Джонатан смачно выругался.
А она все норовила вцепиться зубами в его руку.
Улучив момент, Джонатан ухватил Томми поперек груди и потянул к берегу. Он был сильнее. И не важно, что девица вытворяла, у нее не было никакого шанса против него. Хотя она изо всех сил пиналась и билась у него в руках, Джонатан неуклюже вытащил ее на узкую отмель, как груз, оставшийся после кораблекрушения.
Томми резко выпрямилась.
Он задыхался, однако сумел выговорить:
– Только сделай хотя бы шаг к воде, и я сверну тебе шею, Томми. Клянусь Богом, я не шучу!
Руки ее были сжаты в кулаки. Костяшки побелели. Она попыталась встать на колени, но опять согнулась, кашляя и задыхаясь.
– О черт!.. Ты… Проклятье!..
Это было сказано с такой мукой в голосе, что Джонатан застыл.
– Томми!.. Что случилось?… – заикаясь, произнес он.
– Она сейчас утонет! Пожалуйста! Джонатан, о, пожалуйста, поймай ее…
И трясущейся рукой указала на проклятую красную ленту.
Джонатан бросился назад в воду. К счастью, эта штука – что бы это ни было – удалилась не так далеко. Ему, отличному пловцу, не составило большого труда не упускать ее из виду, как она станцевала па-де-де, чтобы разминуться с дрейфующей веткой, как пококетничала со стайкой проплывавших листьев, а потом закрутилась между двумя камнями. Тут-то он ее и поймал.
Высунувшись из воды, Джонатан высоко поднял ее в руке и помахал ею Томми, удивившись при этом, как далеко от него она оказалась. Он увидел, как девушка молитвенно сложила перед собой руки и, уткнувшись в них лбом, опустилась на колени. С такого расстояния вид у нее был изваянной из мрамора святой мученицы – белые руки, белая рубашка, коленопреклоненная поза. Только свободные от шпилек волосы темной волной падали вперед, скрывая лицо.
Оттолкнувшись ногами от камней, Джонатан начал обратный путь. И вот тут он руками и ногами ощутил, насколько велико расстояние до нее. Каждый последующий ярд становился длиннее и длиннее. Он уже несколько лет не плавал в реке и никогда до этого в брюках и сорочке. А до нее еще было плыть и плыть…
И все-таки Джонатан наконец выполз на берег. Легкие были готовы разорваться. Вода лила с сорочки и с его нанковых брюк. Вода струилась с волос.