- А-а-а... Ну, теперь все понятно! И непонятно ничего...
- Уважаемый Никитушка, ну что ты все время молчишь? Молви хоть словечко! А мы тебя, убеленного сединой, послушали бы!
- Нет, не хочет говорить. Отвернулся...
- Да не, это он киселя обожрался и теперь рыгает тайком...
- Да как же тебе не совестно! К чему это ты?
- А к тому, что мне киселя и не досталось.
- Что? Нет, спасибо, киселек во мне уже не поместится. И кулебяка славно пошла, и угри, и котлеты, и шашлычки... Знатно кормите, ох, знатно!
- Ну вот, а убивался, что и за день не съест!
- За неделю...
- Здоров же этот служивый наворачивать! А теперь, слышали, еще и киселя просит! Это-то опосля двух полных и одной неполной чарки смородиновой настойки да полуведра пива! Не-е, полведра вылакал, не меньше, я за ним все время наблюдал...
- А для чего?
- Завидно мне. Я могу столько скушать, лишь трижды приняв рвотное (что делать и приходится), а он способен и так. Сразу видно жандармского захребетника на народной шее...
- А вот я вам, драгоценные мои, такое скажу: не было здесь ни лиходейства умышленного, ни случая несчастного. Просто почуял Святогор-богатырь, что помирать ему пора приходит, и решил не тянуть с этим делом скорбным. Что ни говорите, а был он воин по духу своему, и ничего не боялся. Сам гроб для себя тайно смастерил, сам же все так и устроил, чтобы память о нем осталась, ибо подзабывать начал Святогора люд Кийский, пока тот долгие годы странствовал по Старым Горам. И о брате своем названном он тоже заботился - вот и придумал, как передать ему меч-кладенец и часть силы своей великой...
- Ай да Зяма! Ай да мыслитель из-под Бялой Церкви! Взял да все объяснил!
- Тише, тише, господа, минуточку внимания! Кажется, старец Никита Заолешанин нам что-то хочет сказать!
- Да-да, слушай-прислушивайся! Это у него, старого пердуна, после моего киселя в пузе рокочет...
- А ну помолчи, охальник! Нам тут каждое мнение дорого!
- Тишина полная... Ну? Ну?! Хоть что-нибудь услышал?
- Вроде бы услышал... Но, господа, слова эти мне не нравятся... Сдается, прошептал он: "Полежу-ка я в гробу, полюбуюся!"
- Так это же... это же одна из последних фраз Святогора!
- Самая что ни на есть последняя...
- Да ведь-таки она мою теорию как раз и подтверждает! Перед самой кончиной, захотелось ему поглядеть на любимую землю, попрощаться с ней на веки вечные... Я ведь и сам родом из суровой, многострадальной страны и понимаю, как можно прикипеть душою к камню невзрачному да ветру вольному... А вы все ищете в этой простой и понятной фразе тайный зловещий смысл!