— Теперь юбка, — продолжая стоять с поднятыми руками, напомнила я застывшим недочертям.
Владлен Азаэрович тихо выругался, но затем медленно, скользя по всей мне напряженным взглядом, опустился на корточки, взялся обеими ручищами за мои бедра, на ощупь разыскивая застежку. А она сзади! А я ему говорить об этом не стану, потому что и от взглядов, и от прикосновений ну вообще так на душе хорошо. И руки у декана чертового факультета такие теплые, даже почти горячие, и дыхание моего обнаженного живота касается, и от него даже рубашечка колышется, и приятственно…
— Стасенька, — спустя длительное, тщательное и поглаживающее исследование моих бедер заговорил Владлен Азаэрович, — а застежка где?
— Сзади, — не стала я врать.
— Да?! — ручищи стиснули основательно. — А молчала ты почему?
— А чего говорить? — невинно поинтересовалась я. — Мне и так хорошо.
Глухой рык, после чего декан чертового факультета сжал в объятиях и лицом уткнулся в мой живот. Совсем приятно стало! И замечательно, и сладко.
Жаль, что совсем-совсем ненадолго, потому что Владлен Азаэрович, игнорируя мое приятственное состояние, резко развернул и, придерживая за талию одной рукой, второй начал старательно разыскивать застежку. А там молния потайная… Но я опять-таки молчу, потому что мне совсем хорошо.
— Стасенька, — раздалось рычащее через некоторое время, — застежки нет. Судя по тому, что я вижу, юбку зашивали прямо на тебе.
Томно вздохнув и подумав, что уже устала держать руки поднятыми вверх, я их опустила, причем не куда-нибудь, а на голову недочерта, с наслаждением погладила смоляные волосы и прошептала:
— Это не логично, Владлен Азаэрович, сама я шью преотвратно, а на мне с утреца зашивать было некому. Застежка там, потайная, вы ищите лучше, не отвлекайтесь.
Молчание и хриплый вопрос:
— Это из-под подола расстегивать?
Вообще-то нет, но…
— Да, — млея от приятственности, вру декану.
Мужская ладонь скользнула под юбку. Не удержалась, скользящим движением прошлась по полупопиям… Прошлась еще разок, остановилась на правом, погладила… После Владлен Азаэрович вопросил:
— Стасенька, застежка где?
— Точно не на попе, — блаженно улыбаясь, промурлыкала я.
Тихий отчаянный стон. Затем очередной вопрос:
— Сама расстегнешь?!
Можно, конечно, но:
— А что мне за это будет? — невинно поинтересовалась у недочерта.
Теперь позади зарычали. Потом подумали. После хрипло ответили:
— Я, пока расстегиваешь, руку убирать не буду.
И попе окончательно приятственно стало, потому что ладонь у Владлена Азаэровича большая, теплая, нежная…
— Идет, — мгновенно согласилась на все вообще согласная ведьма и завела руку за спину.