Публикация ВЦИОМ с замечательным заголовком «Дарвинисты среди нас» [3] показала в общем предсказуемую картину: в России живет 35% сторонников теории эволюции, 44% креационистов, первый вариант больше распространен среди атеистов, людей с высшим образованием и жителей крупных городов, второй — наоборот, среди верующих, людей со средним образованием и жителей сельской местности. Но поразительно в этом опросе другое: таблица с сочетаниями ответов. В ней есть, например, 18% людей, которые назвали себя неверующими и одновременно сообщили, что человек был создан Богом. А еще есть 17% людей, назвавших себя сторонниками теории эволюции, однако согласных с утверждением «Живой мир на нашей планете был создан в законченном и совершенном виде, и никакого его развития сегодня уже не происходит». Я не вполне понимаю, как такое возможно[43], и мне кажется, что единственный вывод, который тут можно сделать, — что у многих людей нет в голове какой-то стройной, последовательной и непротиворечивой картины. Скорее всего, это связано не только с недостатком фактической информации — хотя, конечно, в значительной степени с ним, — но и с существованием некоторых когнитивных искажений, мешающих воспринимать эволюционную биологию. Правильная постановка вопроса может показаться забавной: «Какие эволюционно обусловленные особенности нашего мозга приводят к нашей восприимчивости к антиэволюционным идеям?» У меня нет всеобъемлющего ответа, но несколько версий я могу предложить.
Чарльз Дарвин не был первым и тем более не был последним исследователем эволюции. Но именно Дарвин первым предложил механизм, который смог объяснить процессы видообразования без привлечения каких бы то ни было непроверяемых абстрактных сущностей типа «стремления к совершенству». Несмотря на все последующие многочисленные дополнения и уточнения, базовый принцип эволюции остался неизменным и простым, как апельсин. Если какое-то случайно возникшее изменение повышает шансы выжить и оставить потомство, то в следующем поколении оно будет встречаться чаще, ровно потому, что его обладатели чаще выживали и оставляли потомство. Когда мы умножаем это явление на большое количество времени, большое количество особей и большое разнообразие условий среды, выясняется, что его достаточно, чтобы объяснить, почему мы все стали такими сложными и такими приспособленными к своим местам обитания.
Но из этого объяснения следует одна вещь, которую трудно воспринять: у эволюции нет цели. У эволюции нет плана. Эволюции не присуще никакое стремление к совершенству. Достигнутое совершенство — это просто побочный продукт того, что живые существа выживают и размножаются с разной эффективностью. Не более того. А мы не привыкли к тому, чтобы сложные структуры появлялись сами собой. В школе не показывают даже опыт с ячейками Бенара (шестигранниками, формирующимися при нагревании вязкой жидкости).