Плавал и нырял он недурно, поэтому рассчитывал быстро найти утопленницу. Отмахнув саженками полпруда, он обернулся к берегу, спросил:
- Здесь?
На ответные крики забрал левей и нырнул. Дно было чрезвычайно глубокое, в водорослях и топкое. Прощупав около двух саженей в разных направлениях, Васька почувствовал, что от холодных донных ключей заходятся ноги, что не хватает больше духу, поэтому решил подняться на поверхность. Стремительно оттолкнулся он ото дна, пошел кверху, но тут же ощутил, что ноги запутались в водорослях. Васька попытался распутать руками их крепкие нити, рванул раз, рванул два и, не рассчитав, вдохнул воду. Тотчас бешено закрутились в глазах оранжевые звезды, вода пошла в ноздри, в уши, в желудок. Судорожно заходили по воде руки, но водоросли словно вцепились в мозг, в память, в сознание...
С другой стороны на двух парах весел поспешно шла лодка. Ленку очень быстро нащупали багром и за платье вытащили на поверхность. Через полчаса Ленка пришла в себя. Ваську нашли и отодрали от водорослей отдышавшиеся ребята. Но ни откачивание, ни искусственное дыхание не помогли. Васька Грушин был мертв.
4
- Вот и скажите мне, что важней: почта - или почтальон? - завел как-то обычную волынку Культяпыч, рассевшись на своей постоянной перилке. - Выходит, что почтальон без почты собществовать может, это так. А вот как обойтиться почте без почтальона? Ась? Ну-кася!
Ребята молчали. Месяц прошел со дня Васькиной смерти, но ни веселье, ни гулянки как-то с тех пор на даче не налаживались.
- Теперь почта может быть и без почтальона, - необычно серьезно сказал Николка. - Теперь есть радио, всякое известие можно получить.
- А как твое радиво будет действовать без радивиста? - напустился Культяпыч на Николку. - Радивист должен быть, а без него радиво твое одна палка. Не-ет, это ты не говори. Машина без машиниста - это все равно что шти без соли...
Разговор не склеивался. Культяпыч выпил стакан чаю, сказал:
- Водка, она хлеще, она от зуб помогает. Ну, а затем до свиданья, - и поплелся восвояси. Но, проковыляв весь палисадник, вернулся и таинственно спросил:
- Это што жа, Аленка-то ваша, ее и не слыхать?.. Раньше все, бывалоча, со смехом да с песнями, а теперь - ишь, поди ж... С книгой да с книгой... И сейчас все с книгой в саду сидит... Что, не в обиду будет спросить: не убивается она по Василию, ась?
- Не-ет, это ты, Культяпыч, зря, - задумчиво ответил Николка. - Она с Васей в любовь не грала. Так она, над смертью, должно быть, задумалась...
- Это вот что, друг Культяпыч, - пояснил Федор Зайцев. - Не знаю, поймешь ли меня. Ты вот толкуешь: баба - тормоз. А по-нашему выходит, что невежество тормоз. Василий учился. Утонул из-за нее - теперь она за книжку взялась... Это, друг, диалектика жизни.