— Согласна. Продолжай копать. Я вернусь в город минут через двадцать.
— Заметано. Будь осторожна.
— Осторожность — мое второе имя.
Я вышла из машины на сухую землю. Вокруг меня росли причудливые голые деревья, казавшиеся здесь до странности прекрасными. Совсем недавно сюда приезжало много машин. На земле остались следы от колес, а значит, в ночь, когда нашли машину Эмери, шел дождь.
Не зная, что искать, я пошла вперед, пока не оказалась над оврагом метрах в тридцати от места преступления. Здесь тоже были следы, но не похожие на остальные. Глубокие вмятины успели высохнуть. Чья-то машина определенно застряла и какое-то время простояла под дождем. А еще долго буксовала в грязи, прежде чем водителю удалось выбраться наверх.
Может быть, какие-то ребята приехали сюда на джипе, чтобы повеселиться, но ведь для веселья есть места и получше.
А вдруг это и была та самая тачка, на которой увезли тело Эмери? Но если и так, то зачем убивать девушку, бросать ее залитую кровью машину на открытом месте, а труп куда-то увозить? Хотя убить ее могли в одном месте, машину бросить в другом, а тело выбросить в третьем.
На всякий случай я написала Паркеру сообщение и велела проверить эти следы, если их до сих пор не нашли.
***
По пути в город я получила звонок от очередного коллеги Эмери. Все утверждали, что он был ее лучшим другом. Они часто вместе обедали, и мне было любопытно, как на такие близкие отношения реагировал Лайл. Пока я не услышала голос по телефону.
— Так вы, значит, гей, — констатировала я очевидный факт.
— Ясно-голубой, как небо над головой.
Наверное, обычно эту фразу парень выдавал с энтузиазмом и удовольствием, однако сегодня словам не хватало энергии.
— А еще вы поэт, — печально добавила я.
Сексуальная ориентация Диаджио вполне объясняла, почему Лайл ничего не имел против их с Эмери дружбы.
— Стараюсь.
— Простите за беспокойство, но мне уже несколько человек сказали, что Эмери была чем-то расстроена в течение пары недель перед… исчезновением. — Я чуть не сказала «перед смертью», но очень сомневалась, что такой человек, как Диаджио, примет подобное заявление без доказательств.
— Все верно, только мне она не рассказывала почему. Хотя я догадываюсь, что это как-то связано с ее отцом.
— Уверены?
— В девяти случаях из десяти, а такое происходило довольно часто, виноват был отец Эмери. Однако в этот раз все было иначе. Она не злилась на него. Да и ни на кого не злилась. Ей было больно. Такой я еще никогда ее не видел.
— Больно? То есть она не была обеспокоена или напугана?
— Я бы так не сказал. Она всегда все мне рассказывала, а в этот раз отмалчивалась. Пыталась скрыть, что расстроена, но я все равно заметил.