— Порядок. По-моему, она поправляется. Док велел ей пить много жидкости, чтобы вымыть из организма токсины. Похоже, метод действует.
— Пари, огромное спасибо, что согласилась за ней присмотреть.
— Без проблем. Только сомневаюсь, что тату-салон — подходящее место для впечатлительной двенадцатилетней девочки.
— Знаю. Сегодня же постараюсь что-нибудь придумать.
— Чего? Я не это имела в виду. Просто говорю, что она может до смерти перепугаться. Но пока с ней все путем. Да и я не против.
— Правда-правда?
— Само собой. Она сейчас спит. Точнее я надеюсь, что спит. В час ночи ее увел один из моих постоянных клиентов, но уверена, что она вернулась целой и невредимой.
Ну нет, не куплюсь я на такое ни за какие коврижки.
— Я на такое ни за какие коврижки не куплюсь.
— Попытка не пытка.
— Это точно. Звони, если что. Я еду в детский дом порасспрашивать народ.
— Вас понял. Конец связи.
— Конец связи… и пока.
Зная, что с Хэзер и Пип все в порядке, я могла полностью сосредоточиться на работе. Но, прежде чем я направилась в детдом, позвонил Паркер:
— Как продвигается дело?
— Шикарно, а вот вас могут разоблачить. Джоплин пытается убедить судью вынудить меня признаться, кто нас нанял. Похоже, ему покоя не дает этот вопрос.
— Да вы, черт возьми, издеваетесь?! — взбесившись, гаркнул в трубку Шут-Ник.
Хорошо, что я не врубила громкую связь, когда заходила в офис. Оттуда как раз отчаливал курьер.
Подождав, пока дверь не закроется, я все-таки включила громкую, и воздух вокруг, как грязные бабочки, заполонили очень витиеватые и выразительные ругательства, от которых мы с Куки чуть со смеху не покатились. К тому моменту, как Паркер нашел время объяснить, зачем позвонил, я с трудом сохраняла бесстрастное лицо. Точнее голос, раз уж говорили мы по телефону.
— Мне нужно, чтобы все это закончилось. Я полагал, что дела вы закрываете быстро. Разве не этим вы и занимаетесь?
— Вы позвонили поугрожать мне, Паркер?
— Что? Нет. Звонила одна из коллег Эмери Адамс. У нее есть какая-то информация, которая может относиться к делу. Хочу, чтобы вы с ней побеседовали.
— Как ее зовут?
Я записала все, что Паркер рассказал об упомянутой коллеге, и попросила Куки поискать еще сведений о медсестре из детдома. В частности, о каких-нибудь физических или душевных заболеваниях. И то, и другое могло бы говорить о Мюнхгаузене. Если барышня убивает детей, чтобы потом искупаться в славе от липовых попыток их спасти, то это вполне может оказаться одной из форм синдрома. Так называемый синдром Мюнхгаузена «от третьего лица». Обнаружить такую гадость трудно, а доказать еще труднее.