Трудно было не заметить рану у нее на голове и кровь, пропитавшую волосы и бледно-розовый халат.
Все застыли и уставились на меня. В том числе и мертвая женщина.
— Расскажите, что случилось, — повторила я.
— Вы… — Женщина недоуменно шагнула вперед и оказалась наполовину внутри стола. — Вы меня видите?
В ответ я кивнула.
— Как… — начала она, но передумала. — Почему… Нет, минуточку! — Она задумчиво опустила голову, а потом снова посмотрела на меня: — Кто вы такая?
Я покосилась на зрителей.
— Так сразу и не объяснить.
— С кем она разговаривает? — спросил Гусман.
Агент Нгуен откинулся на спинку стула и уставился на свои ногти, а Кит улыбнулась и отпила еще кофе.
— Вы знаете, где ваше тело?
Женщина моргнула, оглянулась удостовериться, что я обращаюсь именно к ней, снова повернулась ко мне и кивнула.
— Знаете, кто вас убил?
— Она экстрасенс? — спросил Гусман, сердясь еще сильнее, чем раньше.
— Не экстрасенс, — ответила Кит таким спокойным и довольным тоном, что я с трудом сдержала смех, — а ходячее чудо.
— На нашем заднем дворе, и нет, он этого не делал, — сказала женщина раньше, чем я успела задать вопрос. — Его сестра-психопатка чем-то меня накачала, а потом саданула по черепу наградой за первое место в «Мисс Кентукки». И ведь никто не заметил, что эта фиговина пропала!
Так и знала, что уловила акцент!
— Он худший в мире следователь, клянусь. Два чертовых года я пытаюсь ему рассказать, кто меня убил! — И тут ее понесло. — Два, мать их, года! Я пыталась защищаться. — Женщина махнула ножом, и я кивнула, подбадривая ее продолжать. — Вот только трудно драться с конченой психопаткой, а эта бабища — чокнутая дерьмовая дура!
Значит, «дерьмо» и все остальное можно, а «хрен» — нет. Наверное, она из южных баптистов.
— Причем дура с большой буквы! Она, видите ли, переехала к нам, чтобы помогать по дому. Помогать, хрен ее дери, по дому!
А может, все-таки католичка.
— Живет там, как хренова хозяйка. А я теперь удобреньицем служу! Знаю, о чем вы подумали. — Она наклонилась ко мне. — Но это не просто выражение. Я в буквальном смысле удобряю ромашки!
Я решила, пока есть шанс, передать полученную информацию:
— Это сделала ваша сестра.
Было бы огромным преуменьшением сказать, что Гусман засомневался в моих способностях. Его лицо приняло настолько ехидное и насмешливое выражение, что отвалилась бы и ржавчина с какой-нибудь трубы.
— Она засадила мой труп тоннами ромашек!
— И закопала вашу жену у вас на заднем дворе.
— Так она хотела посмеяться напоследок, как будто ее лишили такого шанса. Алле! Я уже покойница! Но нет же, этого ей мало! Не могла она оставить все, как есть. Ей позарез надо было выразить свое последние «пошла ты на хрен»!