— О чём думаешь, Елена?
— Что?
— Выглядишь так, словно решаешь самые трудные в мире задачи.
— Просто думаю, о том, как много мы пережили с тобой и как много испытаний нам еще уготовано.
Ричард задумчиво потер подбородок и погладил мою ладонь, будто хотел поделиться своей силой.
— Но насколько я знаю, следующее испытание тоже обещает быть очень сложным.
Я вскинула брови, а он добавил:
— Твои родители.
Я хотела что-то ответить, но меня прервал голос пилота, возвестившего о скорой посадке.
— И почему мы не полетели как обычные люди?
— Потому что я могу позволить себе то, что не могут позволить обычные люди. — В голосе не было надменности, он просто констатировал очевидные факты. — Прости, Елена, но такова моя жизнь. Я не привык довольствоваться малым. И думаю, мы заслужили немного больше места, чтобы побыть наедине.
— Так почему мне кажется, что в твоих словах есть недосказанность?
Ричард подарил мне многообещающий взгляд и тут же сменил тему.
— Я привык брать от жизни все, поэтому я тот, кто я есть.
— Ты властный, надменный, горделивый хвастун! — засмеялась я.
— Но ты всё равно любишь меня? — он задал вопрос, легко, играючи, но я услышала нотку страха.
Серьезно посмотрев ему в глаза, твердо и уверенно сказала:
— Я люблю тебя, Ричард Грин. Если честно, эта любовь, страшит меня.
— Если боишься своих чувств, то я, нет. Уже не боюсь той глубокой любви, которую вызываешь во мне ты, Елена. Я буду доказывать тебе снова и снова, насколько велики мои чувства.
Чтобы как-то смягчить столь серьезный разговор я решила отшутиться, не готова была еще больше раскрыться перед ним. Распахнув свою душу наизнанку, как это сделал Ричард, я ставила себя под удар, снова быть преданной. Конечно, с каждым новым днем, с каждой новой встречей, которую мы проводили вместе, страх отступал, но слишком медленно.
— Думаю, если ты скажешь так же папе, он смягчится.
— Я уже понял, что твоего отца не интересуют ни деньги, ни власть.
— Перестань играть с ним. Папа очень честный, открытый человек. Он ценит в людях стойкость, преданность, и уважает не за слова, а за поступки.
— Значит, ты не говорила им о нашем… — Ричард запнулся, но я поняла, что он говорит о расставании.
Конечно, с прошедшим временем боль немного притупилась. Ричард делал все, чтобы сгладить острые углы, которые все еще остались между нами. Но все не проходит за один день. Нужно время, чтобы восстановиться.
— Когда осталась одна. — Быстро заговорила я, чтобы сильно не ковырять всё еще не зажившую рану. — Позвонила мама и по голосу поняла, что я сломлена.