— Все в порядке, родная? — тихо спросил отец, приобняв меня за плечи.
— Сара, мягко говоря, недовольна тем, что я привезла домой Ричарда.
— Она не права, но пытается задеть тебя, потому что все еще страдает. Так не должно быть, но ей нужно время, чтобы прийти в себя. — Мудро заметил он.
— Да, знаю папа, нам всем нужно время, но Сара слишком озлобленна. Думаю, нам стоит переехать в отель.
— О чём ты говоришь? Вечер пройдет хорошо, вот увидишь. Вы у нас и так не задержитесь надолго, уже через два дня ты снова покинешь нас. — Я обреченно выдохнула, но никто не стал затрагивать эту болезненную тему. — Слышал, ты прилетела на личном самолете? Как ощущения?
Я посмотрела на отца, все еще не зная, что он думает о Ричарде.
— Тебе не нравится его богатство и власть?
— Мне нравится то, что я вижу, когда смотрю на тебя.
— И что же ты видишь? — улыбнувшись, спросила я.
Папа погладил меня по щеке и задумчиво пробормотал:
— Рядом с ним, ты словно светишься. Я вижу, что твои чувства очень глубоки, но он сложный человек, Елена, надеюсь, ты это понимаешь.
Если бы он знал! Если бы только знал, насколько сложный и многогранный человек, Ричард!
— Поверь, я знаю достаточно. И люблю его.
— Ну что же, надеюсь, вы пронесете эту любовь на долгие-долгие годы. А теперь лучше поторопиться, иначе мама будет недовольна, что мы опаздываем к праздничному столу.
— Спасибо, — поблагодарила я отца.
Ричард с мамой постарались на славу! Накрыли шикарный стол, каждое блюдо было особенным и вкусным по-своему. У каждого имелась своя изюминка, перчинка, и мы весь вечер только и делали, что расхваливали их вкусные, кулинарные шедевры.
Папа немного оттаял, в то время как Сара сидела особняком, надув губы, словно маленький ребенок. Она едва прикоснулась к еде, но я была благодарна ей хотя бы за молчание. Ссоры в Рождество были неуместны, слава Богу, она это понимала.
— Если бы я только знал от чего бегу, то не стал бы убегать, а пошел навстречу. — После ужина, тихо заметил Ричард.
Мы сидели возле камина, попивая горячий, шоколадный мусс. Мальчишки убежали наверх и легли спать, а мама с папой оставили нас в гостиной, побыть наедине.
— Неужели это раскаяние в твоем голосе, Ричард? — спросила я.
Его волосы были взъерошены, рубашка расстегнута на первые три пуговицы открывая красивый, загорелый треугольник кожи. Глаза блестели, а губы немного припухли от наших поцелуев.
— Я умею признавать свои ошибки Елена, и говорю, что был не прав.
— Но теперь все изменилось?
— Даже не представляешь насколько, — тихо прошептал он, снова взяв в плен мои губы, даря нежные, грубые, страстные поцелуи. — Никогда не забуду это Рождество.