Еще одна положительная сторона нашего места — мои миски на кухне. И еще Игги. Игги — мой приятель, живет по соседству с пожилой парой, мистером и миссис Парсонс. Не так давно они обзавелись электрической изгородью, и у Игги возникли проблемы. Он больше не выходит на улицу, только смотрит из окна, как и в этот раз, когда мы с Берни подъезжали на машине. Игги залаял и завилял хвостом. Я сделал то же самое. Он снова залаял и вильнул хвостом. Мы с Игги можем продолжать это до бесконечности, и я предвкушал наше любимое занятие, но тут Игги внезапно исчез из переднего окна. Через несколько мгновений он появился в боковом. Может, ему оттуда лучше меня видно или… Но что это? Теперь Игги держал в пасти какой-то предмет, скорее всего тапочку из спальни. Точно, тапочка. Мне ужасно захотелось ее отнять, но как это сделать? Никак. Поэтому, когда Берни сказал:
— Чет, иди сюда в конце концов, — я прыжками понесся в дом. — Это дело надо отметить. — Я знал, что значит «отметить», и не удивился, когда Берни открыл шкаф над раковиной и достал бутылку виски, — с чего бы? Еще он достал жевалки «Ровер» — замечательной компании, я однажды попал туда на кухню дегустации — и бросил мне одну. Со вкусом говядины — я понял это, пока она еще вращалась в воздухе. Поймал и метнулся под стол так, словно в пасти оказалась тапочка или что-то в этом роде. И в некотором замешательстве начал над ней трудиться. В стакане Берни кубик льда тихо зашипел и, наконец, с легким треском раскололся. Мне нравится, когда это происходит. Я забыл все заботы и быстро покончил с жевалкой.
В тот момент, когда я лежал и размышлял, не получу ли вторую и что надо предпринять, чтобы мне наверняка ее дали, раздался стук в дверь. Вот тебе на! Я даже не слышал, как человек шел по дорожке, а ведь это входит в мои обязанности. Побежал к двери и залаял своим самым заливистым лаем, который, как я заметил, пугает людей, что очень странно, потому что я так лаю, когда главным образом досадую на себя. Но на пороге почуял, кто пришел, и сразу успокоился.
Берни открыл дверь и заморгал, как делают люди, когда их застигают врасплох.
— Леда, ты?
— Что, черт возьми, творится с твоим телефоном? — возмущенно воскликнула она. У нее были светлые, как зимнее небо, глаза. Эта женщина принадлежала к тем человеческим особям, которые никогда не смотрят в мою сторону, словно меня вовсе здесь нет. — Ни один телефон не отвечает — ни домашний, ни мобильный, — я просто обзвонилась.
— Да ну? — Берни вытащил аппарат из кармана «гавайки». Леда скользнула взглядом по его рубашке, и мне на мгновение показалось, что она вот-вот отпустит какое-нибудь замечание. Леда, когда они поженились, частенько высказывалась по поводу его рубашек с гавайским рисунком и вообще о состоянии его гардероба, но тут промолчала. На ней были черные брюки и короткий пиджак с забавными, цвета косточки, пуговицами. Интересно, какое было бы ощущение, если попробовать одну из этих пуговиц на зуб. Невольно задумаешься. А Берни щелкнул по телефону, как обычно щелкает по тостеру, когда тот дымит, а не жарит, только не так сильно. — Что-то тут не так…