– Руки коротки. – Крапивин присел на край стола и внимательно оглядел старика. – Наворотил ты, папаша, дел. Черт с ним, с Вангелисом Греком, пристрелил – туда ему и дорога. Зачем дальше такой беспредел учинил?
– Не понимаешь? – Курамшин прищурился. – Под протокол не скажу…
– Нет у меня протокола. – Герман Сергеевич показал ему руки. – Ну?
Поразмыслив, старик отвернулся.
– Испугался? – спросил Крапивин.
– Я никого не боюсь!
– Побоялся, что скажет братва, если узнает, что ты убил Вангелиса Грека из-за долга. Прикинулся, что ищешь его убийцу. Ловко придумал – все нити в одних руках.
– Времена меняются, а люди как были, так и остаются га-а-а-вном. – Курамшин нарочито протянул букву «а». – Хозяин сказал – раб выполнил. Пешки. Продажные лилипуты. Марионетки.
– А ты, значит, кукловод?
– Здесь все играют по моим правилам. Ты – не исключение. Не расслабляйся, еще потягаемся. – Старик потянулся к кислородной маске.
– Верю тебе, – сказал Крапивин и сдвинул маску на край стола. – Но я знаю то, чего ты не знаешь.
Хватая ртом воздух, Курамшин с ужасом наблюдал за тем, как следователь сбросил на пол кислородную маску и оттолкнул ее подальше ногой.
– Я знаю финал этой игры, – сказал Герман Сергеевич.
Лицо Курамшина посинело. Испустив последний свистящий вздох, он уронил голову на столешницу.
В кабинет вбежали оперативники:
– Где Курамшин?!
Крапивин направился к двери, бросив на ходу:
– Мы опоздали. Он – мертв.