– Пожалуйста, чувствуй себя как дома, – предложил Кадар, открывая стеклянную дверь.
Эмбер вышла на широкую террасу и заметила, что она опоясывает квартиру по периметру. Справа виднелись оживленные припортовые улочки, а слева открывалась великолепная панорама: старый город, бухта Золотой Рог, красные черепичные крыши, минареты и небо. В лучах заходящего солнца минареты порозовели, облака приобрели насыщенный розовый цвет, а когда раздались призывы к молитве, ввысь с нескончаемым гвалтом и криками взлетели стаи птиц.
– Ух ты, – выдохнула Эмбер, не зная, как выразить восхищение потрясающей картиной, в которой было все: красота, музыка, поэзия, история…
Кадар, стоявший позади нее, негромко произнес:
– Многие считают самым красивым городом Париж.
Она, скорее, почувствовала его низкий, глубокий голос, нежели услышала. Его теплое дыхание обдало ей кожу, вызывая покалывание, прокатившееся вдоль позвоночника.
Кадар не прикоснулся к ней, и Эмбер остро ощутила это.
За двадцать пять лет жизни ей ни разу не представился случай быть безрассудной. Наоборот, трудно найти человека, который был бы таким же уравновешенным и рассудительным.
И скучным.
Но сегодня с этим мужчиной в этом городе, помня о женщине, которая осмелилась отправиться сюда полторы сотни лет назад, Эмбер собиралась послать здравый смысл ко всем чертям.
Она повернула голову, встречаясь с его темными мерцающими глазами.
– Я не была в Париже. Но то, что я увидела здесь, дает мне право сказать, что Стамбул – очень красивый город.
Кадар кивнул и заправил прядь волос Эмбер за ухо, позволяя своим пальцам задержаться на ее щеке, отчего женщину пронзил электрический разряд. Его почти черный, как крепкий кофе, взгляд что-то искал на ее лице, скользя по глазам, скулам, носу, и наконец остановился на губах.
– Лично для меня, – негромко проговорил Кадар, проводя пальцами по ее подбородку и шее, – Стамбул – самый красивый город.
Эмбер в это время думала, какие у него красивые губы, недопустимо красивые для мужчины. Он что-то говорил, но слова не доходили до ее сознания. Ей доставляло удовольствие смотреть, как шевелятся его губы, вслушиваться в его глубокий голос.
В одном она не сомневалась: Кадар был похож на этот город – волнующий, экзотический, полный загадок и противоречий. И этой ночью он принадлежит ей…
Дыхание перехватило, губы приоткрылись сами собой, когда Кадар притянул ее ближе к себе.
– Я готова в это поверить, хотя видела не так уж много городов.
– Красивый… – повторил Кадар, касаясь ее губ своими.
Это прикосновение было легким, словно тончайший шелк. Он как будто и просил поверить ему, и дразнил. Получив ответ Эмбер, Кадар прильнул к ее губам в таком нежном, таком упоительным поцелуе, что у нее закружилась голова. Она задохнулась и, наверное, упала бы, однако он успел прижать ее к своей крепкой груди.