– О чем вздыхаешь? – спросил Кадар, переворачиваясь на бок и приподнимая ее подбородок.
– Пытаюсь понять, – ответила она. – После того, что тебе пришлось пережить, как ты додумался до производства фейерверков? Подозреваю, что не меньше половины жителей городка работают на твоем предприятии. Что, если что-нибудь подобное произойдет здесь?
– Это исключено. Конечно, от случайностей никто не застрахован, но на моем предприятии строго выполняются все меры безопасности. Иначе говоря, что зависит от меня и каждого работника, мы делаем, а все остальное – не в нашей воле. И никакого детского труда.
Ладонь Кадара легла на шею Эмбер, он стал перебирать пальцами ее волосы и медленно окинул взглядом от макушки до пят, словно вбирал ее в себя. Кожа на голове женщины словно наэлектризовалась, все чувства обострились. Тлевший в ней огонь вспыхнул, и ее вновь охватил голод, который был способен утолить только Кадар.
– Разве не очевидно, что лучше сможет позаботиться о людях тот, кто знает, что на кону стоит их жизнь?
Кадар погладил набухшие соски Эмбер, отчего по ее груди побежали мурашки, а затем склонился над ней. У Эмбер уже не в первый раз мелькнула мысль, что это настоящее безумие. Однако сил устоять у нее не было. Их губы слились в поцелуе. Она успела только подумать, что Кадар прав: никто не сможет позаботиться о людях лучше, чем человек, который знает, что значит лишиться тех, кого любишь.
* * *
Кадар лежал под мягким мерцанием звезд на потолке и слушал ровное дыхание Эмбер. Ее голова лежала на его плече, волосы рассыпались по подушке золотистым покрывалом, кожа отливала перламутром.
Кто она, эта женщина, случайно вошедшая в его жизнь, но уже успевшая пустить в ней корни? Что заставило его раскрыться перед ней и рассказать то, что было известно только самым близким друзьям – Золтану, Бахиру и Рашиду – и, конечно, Мехмету?
Прежде он никогда не задумывался о детях. Словно эта сторона жизни его не касалась, но стоило ему увидеть девочку на коленях Эмбер, как Кадар представил эту женщину с ее ребенком, правда, почему-то черноволосым.
Почему он вообще об этом подумал?
И почему оставшихся дней ему кажется мало? Ведь он привык, что женщины у него задерживаются не дольше нескольких часов. Почему при мысли о том, что предстоит посадить Эмбер в самолет, который доставит ее на родину, ему становится тяжело дышать, а грудь словно стягивает обручем?
Он хочет, чтобы Эмбер уехала.
Хочет вернуть прежнюю жизнь.
Все это время он думал только об этом.
И все же…
Кадар смотрел, как она спит. Такая красавица не затерялась бы и в гареме. Если не женой, то любимой наложницей султана она была бы точно.