-Микаэла, это Шарлотта, моя золовка. Можешь принимать ее как свою вторую тетю. –Я улыбнулась, хотя взаимности так и не добилась.
Не понравилась мне эта Шарлотта еще с первой секунды. У нее был такой рыжий зачес на голове, слишком вычурное платье и подрисованная родинка над губой, а взгляд такой презренный, будто меня из какого-то пригорода привезли.
-Это и есть наша будущая претендентка на трон? Саша, дорогая, лучше сразу пристрели меня! Да проще из нашего дворецкого сделать короля, чем из этого сотворить принцессу.
Моя улыбка тут же погасла, заменяясь искренней злобой. Кажется, наши чувства полностью взаимны. Вот в Бостоне я бы ей такого не простила и точно бы ответила что-то в стиле парней с нашего района, но я же во дворце, а это сравнимо церкви, вроде как.
Саша тоже прекрасно поняла, что буря внутри меня развивается с молниеносной скоростью, она тут же взяла инициативу в свои руки.
-Микаэла, -Саша обняла меня за плечи и поставила напротив этих истуканов. –познакомься, пожалуйста, с графом Питером Олдриджом, двоюродным племянником твоего отца. -Мне показали первого в этой ленте – симпатичного мальчика с взъерошенными каштановыми волосами. У него были такие яркие зеленые глаза и миловидное личико, что хотелось подергать его за щечки. Он, конечно, старался выглядеть важно, но у него совершенно не получалось, уголки губ непроизвольно поднимались вверх. Он явно был старше меня, но не значительно, мне все равно хотелось называть его мальчиком.
Не успела я и пикнуть, как этот королевский ребенок поклонился и поцеловал мою руку, пролепетав что-то вроде: «Рад знакомству».
-Я тоже, -как-то скромненько произнесла я и потерла руку, а Саша подтолкнула меня к следующему претенденту на корону.
-Лорд Роберт Винсент Эшер третий, сын кузена матери твоего отца.
Я аж присвистнула, когда услышала полное имя этого чувака.
-Ничего себе имечко. А тебя в детстве не дразнили? Просто у нас так почетно только дворового кота окликают. Он такой смешной, постоянно в драки лезет, где половина его шерсти на хвосте – никто не знает, а на пузе постоянно мотаются этикетки с магазина, где он обычно околачивается. О! А еще он любит ночью гулять у местного борделя, иногда его пускают внутрь, а когда он выходит на улицу, то идет так смешно в свою подворотню, шатаясь в разные стороны, а на следующее утро икает и встать с картонных коробок не может, еле открывая один левый глаз, -я рассмеялась до боли в животе, вспомнив эту картину.
Успокоиться пришлось, когда я поняла, что моего юмора никто не оценил.
Я откашлялась и встала прямо. Плюнула на свою правую руку, как это делают мои друзья, и протянула руку этому лорду: