- Куда он пошел?
- Не могу сказать, - повторил он.
Меня охватил страх. Его арестовали? Или он оказался не другом?
- Ты не знаешь?
Нат упрямо покачал головой.
- Не могу сказать.
Я сжала кулаки. Сначала Норри, теперь это. Куда бы я ни пошла, люди пытались скрывать что-то от меня.
- Не люблю оставаться в неведении.
- Я тоже, - вдруг сказал Нат. – Терпеть не могу это.
Наши взгляды пересеклись, я ощутила искру, словно касание магии или начало песни.
Или это было мое воображение? Искра коснулась моей спины, а Нат отвел взгляд и заговорил все тем же холодным голосом.
- Я бы сказал больше, если бы мог. Но я не могу. Подожди доктора Пенебригга.
- Но…
- Я все сказал, - Нат склонился к работе. Но что-то беспокоило его. Его лицо покраснело, и я увидела, как он ослабил воротник.
Я заговорила и замолчала, потрясенная тем, что заметила, когда воротник опустился. Шрам на его горле был таким же белым, как моя метка Певчей.
- Привет, привет! – дверь распахнулась, и вошел Пенебригг, его щеки были розовыми от спешки в пути и волнения. – Вот ты где! – он улыбнулся мне. – Мы возьмем тебя с собой на встречу Невидимого колледжа сегодня. Что думаешь?
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
ЛУННЫЙ ШИПОВНИК
- Что такое Невидимый колледж? – спросила я.
- Не что, а кто, - Пенебригг сел у камина, его бархатная кепка съехала. – Мы – группа математиков, инженеров, философов и алхимиков, решивших свергнуть Скаргрейва. Не сказать, что мы достигли успехов. Но это наша цель.
- И вы становитесь невидимыми? – спросила я осторожно, сев рядом с ним.
- Нет. Невидимость нам не подвластна. Хотя юный Рук надеется…
- Можно использовать имена? – перебил Нат, сев напротив нас. Его воротник снова был закрыт, я не видела его шрам.
- Сэр Барнаби решил, что можно, пока мы делаем это осторожно, ничего не записывая, как обычно, - Пенебригг оглянулся. – Я запер каждую дверь по пути. И окна закрыты, да?
- Да, - сказал Нат, - но…
- Люси теперь часть нашего круга. Так решил Совет. А пока она в нашем круге, мы должны быть открытыми с ней, - Пенебригг повернулся ко мне. – Это наше правило. Мы знали друг друга до появления Скаргрейва, так что скрываться не пришло. Есть, конечно, определенные меры предосторожности. Если бы мы одевались в плащи и маски, то среди нас легко мог завестись предатель. А без них мы знаем друга. Наши лица – не секрет друг для друга, как и наши характеры.
- Обещаю, что я не предам вас, - сказала я.
- А если ее поймают? – спросил у Пенебригга Нат.
Нат всегда мог заговорить о худшем. И это помогало расти моим тревогам.
- Если Люси поймают, мы лишимся надежды, - сказал Пенебригг. – Потому и нужно рассказать ей все, что мы знаем. Тогда она может и не совершить ошибок. И если она окажется в беде, то поймет, как выпутаться. Ее безопасность, а не наша, важнее.