Мне и самой хочется порыться в рядом стоящих пакетах, чтобы увидеть подарок, уготованный Тереховым для меня.
— Только там визитки не президента, — с неприсущей ей язвительностью произносит Аня, будто бы мстя за нарушение спокойствия.
— Да плевать я хотела, чьи там визитки! — отмахивается Лидочка, распаковывая коробку, обернутую в синюю бумагу с логотипом Villeroy & Boch. — Варнас вообще ничего не прислали!
С трудом удается сдержать эмоции, чтобы не расплакаться. «Так я и знал!» — сообщает здравый рассудок, но я посылаю его куда подальше. Терехов — просто засранец! Прислать подарки моим подчиненным и забыть про меня — просто апогей невоспитанности! Да и катился бы он к черту, и без него сейчас проблем хватает!
— От «Оушен» я получила все, что хотела, — настолько убедительно вру я, что даже сама верю своим словам.
Конечно, получила не все, но я ведь сама не знаю, чего хочу. Терехова? Это вряд ли. Слишком много «но», да и зачем он мне? Есть Кирилл, готовый по щелчку пальцев появиться и также по щелчку пальцев скрыться. Ради вновь вспыхнувшей любви (хотя он и утверждает, будто с момента развода ни на секунду не забывал обо мне) Кирилл обуздал свою навязчивость и появлялся только в том случае, если я хотела его увидеть. Единственное, что постоянно напоминает о нем, так это ежедневные звонки и шквал сообщений, на которые я удосуживаюсь изредка отвечать. Но, в общем и целом, меня все устраивает. Кирилл — такой знакомый и такой родной — не доставляет никаких хлопот. Другое дело — Терехов… «Размечталась!», — язвительно произносит здравый рассудок.
Стационарный телефон звонит. Секретарша с ресепшена сообщает, что ко мне посетители.
Стараюсь быстрее покинуть свое рабочее место, чтобы не слышать восторженных причитаний Ландышевой и ее больных фантазий на тему того, что бы и сколько бы раз она сделала для президента «Оушен». Это уже слишком! Неужели она на самом деле считает, что ей что-то светит с Тереховым? «Можно подумать, нам что-то светит!», — голос здравого рассудка становится еще язвительнее. «Ой, нам и не нужно!», — отвечает тщеславие и добавляет, что все меркнет в сравнении с должностью директора департамента, которая без пяти минут наша. Но сомнение, поселившееся где-то в глубине души, скептически относится к обоим этим заявлениям.
Сворачиваю в длинный коридор, и сердце замирает: у стойки ресепшена стоит Терехов. Выглядит он более чем казуально — мотоциклетная кожаная куртка, джинсы и кеды — но как же он хорош собой! Тщеславие сразу же забывает обо всем и фокусирует внимание на Феофане Эрнестовиче. «Он сам к нам приехал, сам! Никаких курьеров, сам! Мы точно ему нравимся!», — повизгивает оно и довольно жмурится.