— Mercedes SLK, белого цвета, — добавляет Аня.
— Кретин… — единственное, что я могу выдавить из себя.
— И он уже утром приходил сюда. Тебя искал, — Ландышева делает еще несколько взмахов длинными ресницами.
Тяжело вздыхаю: на этот раз Василий явно перестарался! Быть может, его неадекватное поведение — следствие черепно-мозговой травмы, полученной во время удара волейбольным мячом в голову? Но почему он выбрал именно меня в качестве объекта обожания? Чем я провинилась перед Амуром, что тот загнал стрелу прямо в охотливую до приключений задницу Мокроусова? За что мне такое наказание в виде назойливого, как муха, поклонника?
— М-мария, — раздается рядом со мной.
Конечно, это — Мокрозад! Он широко улыбается, а его маленькие глазенки нездорово блестят. От его ярко-розовой рубашки в широкую синюю полоску рябит в глазах, и я, поспешно отвернувшись, ищу взглядом нож для бумаги, чтобы применить в случае необходимой самообороны. «Сделай вид, что занята», — подсказывает здравый рассудок.
— Привет, Василий, — отвечаю я, уставившись в монитор. — Ты по делу или мимо пробегал?
Мокрозад молчит и тяжело дышит. От запаха одеколона, с которым он явно переусердствовал, подташнивает. Снимаю трубку рабочего телефона и набираю номер Вити, но он, как назло, не отвечает, поэтому приходится повернуться в сторону своего посетителя.
— У тебя все нормально, Василий? — спрашиваю я. — Ты как-то побледнел.
Ни слова не говоря, он разворачивается и убегает. Девочки обеспокоенно переглядываются между собой.
— Мне кажется, он маньяк, — произносит Лидочка более чем серьезно.
Аня утвердительно кивает.
— И что прикажешь делать? Позвонить 112 и заказать сюда бригаду санитаров из ближайшей психлечебницы? — возмущаюсь я.
— Давай скажем Виктору, что Мокрозад тебя преследует, — предлагает Аня. — Пусть он поговорит с Орлом. Что-то же надо предпринять, пока он тебя… не убил!
— Ты это серьезно?
Судя по лицам, они действительно считают, что дни мои сочтены и Василий сейчас прибежит с топором мстить за безответную любовь. Нервно сглатываю: девочки знают что-то, чего не знаю я? Неужели мне и впрямь стоит опасаться за свою жизнь, если даже Ландышева смотрит на меня с неким подобием тревоги?
Финальный аккорд испытаний, уготованных мне на сегодня, взяла мамá. Она позвонила в 21–15 и сообщила, что завтра в их поселке состоится открытие ресторана, где я, как хорошая дочь и светская барышня, пренепременно должна присутствовать. Единственное мое желание в тот момент — наплевать на хорошее воспитание и родственные связи и высказать мамá все, что я думаю по поводу нового ресторана, светских барышень и хороших дочерей. Но здравый рассудок настоятельно рекомендовал изобразить головную боль и премило распрощаться, пообещав сделать все возможное для посещения завтрашнего мероприятия.