— Приношу извинения — срочный звонок. Я вас оставлю, — и я многозначительно смотрю на Витю, как будто в моих словах кроется сакральный смысл, понятный только нам двоим.
— Конечно. Только не задерживайся, — снисходительно отвечает он.
При других обстоятельствах я бы разговаривала с мамá не более пяти минут, но сейчас просто необходимо выдержать паузу, чтобы прийти в себя. В обществе Терехова я чувствую себя неуютно. Почему он постоянно пялится на меня? Это, по меньшей мере, неприлично! Хотя, чему я удивляюсь? С момента нашей первой встречи было понятно, что у него проблемы с воспитанием!
— Мари, ты слушаешь меня? — спрашивает мамá.
— Да, конечно. Альфи похудел на двести грамм. Знаешь, мне пора идти. Созвонимся завтра.
Убираю телефон в клатч и неспешно направляюсь к лестнице: долго отсутствие будет выглядеть подозрительно. Надеюсь, Терехов уже уединился где-нибудь с блондинкой, и я больше не увижу его.
— Ну и где ты была? — интересуется Витя, когда я подхожу к нему.
— Разговаривала.
— С мамой? — он делает глоток шампанского. — Очень смешно!
— Не вижу ничего смешного, — пожимаю плечами.
— Играешь с огнем, Маш.
— В смысле?
— Ну, в прямом, — отвечает он. — Я про Терехова.
— Я ни с кем не играю.
Что за глупые предположения? Играю? Неужели мое поведение не свидетельствует об обратном? Я даже и не думала играть с кем-то, тем более, с Тереховым, ведь в партии против него вряд ли удастся одержать победу. «Неужели поняла? Аллилуйя!», — здравый рассудок возносит руки к небу и артистично закатывает глаза.
— Фото? — рядом возникает низкорослый пухляк с камерой в руках.
— Нет, спасибо!
— Почему же нет? — Рябинов приобнимает меня за талию и прижимает к себе. — Улыбайся, Варнас: нас снимают!
Изображаю улыбку, хотя с большей радостью убила бы их обоих.
Проходит пара часов или около того. Веселье набирает обороты — гости уже пустились в пляс. Мы с Рябиновым стоим на втором этаже, облокотившись на стеклянные стенки балкона, пьем шампанское и чуть слышно обсуждаем присутствующих. Меня раздражает абсолютно все, в особенности — амазонки из армии в синем, рыскающие по этажам.
— Попадем в светскую хронику! — Витя громко смеется. — По-моему, фотограф на тебя запал: ты постоянно в фокусе. Только представь, он потом обклеит твоими фотографиями стены своей каморки и будет…
— Довольно! — морщусь. — Мне уже порядком надоел этот папарацци. И вообще: гости уже изрядно пьяны — пора уезжать.
— Да ладно? Все только начинается! — и его смех становится еще громче. — Может, потанцуем?
— Ты издеваешься? Я не собираюсь выплясывать перед всеми этими… Людьми!